Книга в синей обложке

Линда с явным сожалением, украдкой оглядываясь, покидает номер. Впрочем, она с толком и пользой провела время: кроме опустевшей посуды уносит с собой массу свежих впечатлений, которыми потом будет приятно поделиться со всеми любопытствующими.

Итон заявляет:

— Пообщались, кофе выпили, пора и на выход. Хватит надоедать Майклу. Можете все отправляться по своим делам, а я до вечера остаюсь.

— Конечно, идите. Спасибо, и так столько времени со мной нянчились. И Роджера с собой захватите, — говорит Майкл.

Кажется, ему в самом деле полегчало. Кэтрин поднимается неохотно, но все-таки Фред уводит ее вместе с Роджером.

Итон берется за обязанности добровольной сиделки всерьез и сурово спрашивает Диану:

— Лекарства ему с утра уже давали?

— Да.

— А когда в следующий раз нужно… Где рецепты? Я смотрю, вы тут все перемешали уже.

Убирает со столика журналы, сваливает их в угол. Методично раскладывает исписанные размашистым почерком доктора Дизли листки и аптечные упаковки.

— Что-то два раза в день надо принимать, что-то три. Желательно в одно и то же время. Я сейчас разберусь и сам за Майклом присмотрю. А ты пока можешь спуститься позавтракать. А еще лучше сходи прогуляйся потом. Твое присутствие не обязательно.

Получается, хозяйку номера выставляют вон. Именно от Итона, который всегда выглядел исключительно корректным и сдержанным, трудно было ожидать такой бесцеремонности. Что будет, если его сменит Роджер? Итон принимает Диану за пустое место. Это очевидно.

Она хочет ответить что-нибудь язвительное, однако слова теряются.

***

В ресторане официант смотрит сочувственно. И бармен из-за своей стойки тоже. Все так добры и предупредительны.

Аппетитно обжаренные кусочки рыбы с овощами и чипсами выглядят соблазнительно. Очень вкусно, но Диана не доедает порцию до конца. Отличный аппетит в сегодняшней ситуации окружающим показался бы неуместным.

Раз уж Итон дал понять, что она тут лишняя, Диана имеет полное право отправиться на улицу, тем более что предыдущий день прошел в замкнутом пространстве и в самой что ни на есть унылой обстановке. Сквер возле Ратуши позавчера был заполнен солнцем, здесь царил буйный карнавал осенних и летних красок. Но и сегодня приятно посидеть тут на скамейке. Прямо напротив — пестрые заросли бересклета, на заднем плане выстроились стройные клены. Чуть поодаль овальная клумба, которую опоясывает густо-зеленый бордюр из тщательно постриженного самшита.

По аллее проходит незнакомец с озорным кокер-спаниелем на поводке. Пес не желает приспосабливаться к замедленной походке хозяина, скачет из стороны в сторону, звонко лает, распугивая голубей. Те взлетают, поднимаются в облачное небо, перемещаются в сторону, ближе к зданию Ратуши. Там, в комнате на втором этаже, когда-то состоялось последнее свидание Фейт и Гордона. Диана помнит каждое слово, произнесенное тогда. Голоса этой пары разносятся по всему скверу…

Диана неожиданно осознает, что больше трех часов просидела на скамейке, прислушиваясь к чужому разговору.

***

Когда Диана возвращается в гостиницу, портье вручает ей букет из желтых и белых астр.

— Просили передать.

К букету прикреплена открытка с пожеланиями выздоровления от актеров студии. Режиссер прешекспирианцев принес. Очень мило с его стороны.

Майкл дремлет, Итон, расположившись в кресле рядом с диваном, что-то сосредоточенно записывает в блокнот, по своему обыкновению. Диана берет со стола вазу, в которой засохли нежно-розовые хризантемы, еще позавчера такие свежие и роскошные. Теперь листья пожухли, лепестки почернели. Вылитый в воду остаток эликсира для них оказался губительным. А Линда даже не заметила нарушение идеального порядка в номере, настолько была увлечена наблюдением за прежними соучениками. Диана бросает несчастные хризантемы в проволочную корзинку, вазу уносит в ванную. Тщательно промывает вазу горячей водой, наливает внутрь шампунь. Вздувается пышная шапка из пены. Ваза уже стерильна, в нее можно ставить новые цветы, с ними, в отличие от хризантем, ничего ужасного не произойдет.

Возвратившись в гостиную, Диана спрашивает Итона:

— Не пора второй раз ему лекарства давать?

— Еще двадцать минут.

Майкл поворачивает голову, поправляет одеяло, безуспешно пытается улечься поудобнее, вздыхает. Итон отрывается от своего блокнота.

— Больно? Может…

— Нет, терпимо. Просто тоска такая… Знаешь, это еще хуже, оказывается.

Что чувствует человек, по внутренностям которого растеклась неведомая отрава? Кроме боли, наверное, тоску, Майкл точно сформулировал. И смутный, нарастающий страх. Цветы погибли, а человек еще держится.

Букет оказывается далеко не единственным. Складывается впечатление, что о болезни Майкла сообщили в «Эдервильском листке». Впрочем, новости в провинции, где все друг друга знают, и без участия печатного слова распространяются в геометрической прогрессии.