Книга Великих джунглей

Но что более важное, он придал процессу сбора тропических растений упорядоченность и внимание к деталям, значительно увеличившие ценность его работы для клиентов. В общем и целом Спрюс отослал в Англию не менее тридцати тысяч разных растений, собранных и тщательно сохраненных во время плавания по рекам Южной Америки протяженностью в десять тысяч миль — главным образом, по Амазонке и ее притокам. Он записывал дату, место находки и туземное название каждого образца, поэтому к концу работы накопил внушительный словарь терминов на двадцати одном индейском наречии. Он также с большой тщательностью отмечал, какие свойства приписывают тому или иному растению; он научился уважать их знания и при любой возможности сам пробовал плоды, листья или орехи.

Увы, славе Спрюса помешал тот факт, что при жизни он опубликовал не так уж много своих работ. Когда он вернулся в Англию в 1866 году, коллеги-ботаники восхваляли его коллекции до небес. Все они сходились во мнении, что Спрюс сделал больше любого другого человека в деле знакомства ученых с растительностью амазонского региона. Но лучшим, чего они могли добиться для него в материальном отношении, была ежегодная пенсия в размере пятидесяти фунтов в год (тогда примерно 250 долларов). Так как Спрюс потерял свои сбережения при банкротстве торговой фирмы, то после недолгого периода работы в Кью он до самой смерти в возрасте семидесяти трех лет жил в однокомнатном коттедже в Йоркшире. В 1908 году его письма и заметки были опубликованы под редакцией его друга Уоллеса. Они до сих пор остаются одним из наиболее цитируемых источников в научных трудах, посвященных джунглям.

Ботанические труды Спрюса сопровождались столь же обширными исследованиями Бейтса в области энтомологии. Как мы уже упоминали, джунгли являются богатейшей природной средой для обитания насекомых. За одиннадцать лет работы в амазонском бассейне Бейтс собрал 14 000 видов, из них 8000 ранее неизвестных. Одним из примеров его способности к научным наблюдениям служит описание отдыха муравьев-солдатов, которые, как считалось до тех пор, всегда чем-то заняты. Он пишет:

«Казалось, что их охватил внезапный приступ лени. Некоторые медленно бродили вокруг, другие чистили свои антенны передними лапками; но забавнее всего было наблюдать, как они «моют» друг друга. То здесь, то там муравей протягивал сначала одну, а затем другую ногу своему товарищу, который пропускал конечность между жвалами и немедленно принимался за следующую, заканчивая процедуру дружеским поглаживанием усиков… Возникало непреодолимое ощущение, будто муравьи играют друг с другом».

Сходным образом он описывал повадки муравьев-листорезов и первым отметил, что один из видов пользуется кусочками листьев не как пищей, а как строительным материалом для защитных куполов над своими подземными жилищами. Однако это было не совсем так, и несколько лет спустя Томас Белт, другой натуралист-самоучка, обнаружил нечто, пропущенное даже Бейтсом.

Работая в никарагуанских джунглях, Белт полностью раскопал большой «муравейник», чего Бейтс никогда не делал, и обнаружил, что кусочки листьев превращаются в разновидность компоста, где муравьи выращивали грибы, которые были их основной пищей. Вскрытый муравейник имел не менее двенадцати футов в диаметре, и более двух третей сооружения находилось под землей, пронизанной лабиринтами комнат и переходов. В нижних «чертогах» грибы росли губчатыми массами размером с человеческую голову. Это служило примером одной из взаимовыгодных договоренностей, которые иногда можно обнаружить в джунглях: очевидно, этот вид грибов мог расти только на данной разновидности лиственной плесени, и муравьи, как доказал Белт, не ели ничего, кроме выделений этих грибов.

Труд Белта «Натуралист в Никарагуа», опубликованный в 1874 году, более пятидесяти лет считался одной из полудюжины наиболее ценных работ по естественной истории тропической Америки. Для него муравей-листорез, несущий кусочек зелени размером с себя, был «мимическим олицетворением движущегося Бирнамского леса». Он проводил долгие наблюдения за поведением колибри и мог с уверенностью утверждать, что, хотя они пьют цветочный нектар, их основной пищей являются насекомые. Затем он выдвинул теорию, где утверждалось, что их изящные клювы были «гибкой, изящной разновидностью хирургических щипцов, прекрасно приспособленной для ловли крошечных насекомых среди цветочных тычинок».

Рвение и энтузиазм, с которым новое поколение натуралистов, представленное Спрюсом, Бейтсом и Белтом, проводило свои скрупулезные наблюдения, было их новым, уникальным вкладом в науку. Они целиком посвящали себя определенной специальности, и их целеустремленность приводила к результатам, которые иначе не могли бы быть достигнуты. Однако еще оставалось место, и немалое, для другого поколения исследователей.

Глава тридцать четвертая

РЫЦАРСКОЕ ТРИО