«Книга Всезнания» (СИ)

Мукуро захотелось кинуть в сову за окном чем-нибудь тяжелым. Но он даже не обернулся, и лишь сделал напор ледяной воды в раковине еще сильнее. Кран на максимум, брызги во все стороны. Черная футболка обрела украшения в виде темных пятен. Мукуро ненавидел темные пятна — именно сейчас он их ненавидел. И даже зная, что это всего лишь вода, скинул футболку.

Рокудо Мукуро убил огромное количество людей. Его душа помнила, как безучастно столетиями пронзала грешников трезубцем. Но он никогда в жизни не вырывал людям ногти, не дробил кости, не прижигал кожу… до этой ночи. И он не хотел об этом вспоминать. Но он помнил.

Рокудо Мукуро заплатил. И продолжал платить собственной памятью.

— Чёрт. Чёрт.

Монотонно, ритмично, раз за разом кусок мыла становился тоньше. Что будет, когда он исчезнет? Зеркало, неспособное отразить лихорадочный блеск глаз из-за темноты, разобьют в приступе ярости? Или ладони продолжат тереть друг друга, пока не смоют кожу вместе с кровью? Он ненавидит кровь!

Луна заглядывала в комнату, не в силах проникнуть в ванную, и иллюзионист порадовался бы этому, если бы мог сейчас хоть чему-то радоваться. Но он не мог ни улыбнуться, ни уронить хоть одну слезинку. Он был сильным. Он хотел быть сильным. А еще он знал, что должен был заплатить.

Потому что за ошибки всегда приходится платить.

— Чёрт!

Мыло почти исчезло, сова ухала, словно насмехаясь над человеком, который больше не верил в собственную мудрость, а темнота играла с луной в салки, не желая отдавать ей ни пяди земли. Тучи вступали в спор, примкнув к темноте, а звезды ехидно подкалывали врагов луны, тонкими иглами пронзая черное небо. Все спали, не замечая этой игры, не слыша тихого потрескивания часов и вторящей им совы. Не зная, что в подвале доктор Шамал оказывал первую медицинскую помощь выжившему человеку, рассказавшему всё, что знал о химикатах, способных воздействовать на эмоции.

Бесполезно.

Кровь, которой уже не было, не хотела смываться с рук, давно замолкшие крики отказывались растворяться в темноте. Мукуро подумал, что может сломаться. Впервые в жизни. Потому что никогда прежде он не доводил людей до агонии. Планомерно, ритмично, эффективно. Словно средневековый палач.

Рокудо Мукуро не был палачом, и он почти сломался, примерив слишком тяжелую для него маску.

Дверь еле слышно скрипнула в тот момент, когда обмылок исчез из рук иллюзиониста, скользнув в слив едва различимой белой полоской. Ладони с так и не задрожавшими за весь вечер пальцами продолжали смывать что-то, что уже не видели глаза, но чувствовала кожа.

— Мукуро-сама…

Это не сова. И это не ты. Обернешься? Ведь кто-то стоит за твоей спиной! За спиной, за спиной, за спиной!

Мукуро сделал шаг назад. Руки выскользнули из-под ледяной воды, и их тут же пронзили сотни горячих игл. А еще по ним словно что-то потекло. Что-то вязкое, как нефть, что-то горячее, как какао, что-то мерзкое, как…

— Мукуро-сама, не надо…

И ладони, вновь вернувшиеся под кран против воли своего хозяина, вдруг накрыли теплые, хрупкие, удивительно нежные пальцы.

— Не надо, не изводите себя…

— Уйди.

Сильные люди не любят, когда замечают их слабость. Слабые — ненавидят.

— Нет. Простите, Мукуро-сама, но… нет. Не сейчас.

Еще теплые, но уже начавшие замерзать под ледяной водой ладони сжались, не желая отпускать руки человека, которого хотели спасти.

— Уйди, Наги!

Ее имя, настоящее, не анаграмма его собственного, больно резануло по ушам. «Хром Докуро» — «Рокудо Мукуро» — «Шесть путей трупа». «Она же еще жива, зачем я день от дня ее убиваю?» Верный вопрос. Но задан слишком поздно. Точка невозврата уже пройдена.

— Нет. Я останусь с Вами.

«Почему? Почему, черт возьми?!» Хотелось кричать. Хотелось встряхнуть ее, вжать в стену и раз за разом повторять один и тот же вопрос в сотне вариаций. «Почему веришь мне?» «Почему остаешься со мной?» «Почему не боишься?» «Почему не можешь даже подумать о предательстве?» «Почему? Почему? Почему?»

«Почему ты меня любишь?»

Но ответ Мукуро уже знал. Этой ночью он услышал единственный ценный ответ. И дан он был на самый главный вопрос, хотя его никто не задавал.

«Потому что ты еще жив».

Жив. Как труп может быть жив? Как труп может быть кому-то нужен? Как труп может верить в чудо и видеть свет?.. Но он видел. Сегодня вечером в камере пыток он видел частицу света. И поверил в чудо, когда этот свет отказался оставить его один на один с болью и расплатой. А сейчас…

Мукуро обернулся. Хром стояла рядом, сжимая его ладони изо всех сил и словно стараясь защитить их от ледяной воды, замораживающей нервы… а может, от чего-то горячего, что давно уже растворилось в мыльной пене?..

Русалки превратятся в морскую пену, если принц их обманет. В чудеса нельзя верить, нельзя соглашаться на сделку, в которой шанс выигрыша слишком мал. Нельзя надеяться на счастье, если оно иллюзорно. Иллюзия — это обман. И трупу не стать живым. Он всего лишь лживая иллюзия, ненужная реальности…

— Мукуро-сама, пожалуйста, не прогоняйте меня.

— Почему? — устало.

— Я ведь нужна Вам… — тихо. И еще тише: — А Вы мне…