Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

Мы начали обсуждать с ним тонкости работы артиллерии, которые в итоге свелись к дискуссии о том, какой орган можно потерять на войне, а какой не стоит. Сошлись на том, что для мирной жизни потеря ноги не так страшна, как потеря руки. Не сошлись, чего хуже лишиться — глаз или члена. Артиллерист настаивал, что без глаз прожить ещё можно. Я же отвечал, что приличному человеку всё же надо понимать, что конкретно болтается на его половом органе на этот раз, а для этих целей лучше глаз ещё ничего не придумали.

Каждый остался при своём. Кстати, артиллериста я видел пару недель назад. Он уже капитан, бодро форсит «Ярыгиным»[94] в открытой кобуре. На лице отражается некоторая усталость от активной боевой работы, но та самая улыбка никуда не делась. Пожелаем ему результативной стрельбы.

***

В 2022 году обстановка в Донбассе резко изменилась. 24 февраля Россия начала решать украинский вопрос уже всерьёз. Выросла и интенсивность боевых действий, и степень вовлечённости обывателя в конфликт.

Того, что ставки поднимутся всерьёз, не ожидал из мирных граждан, казалось, никто. Где то за неделю тот же Владлен абсолютно уверенно убеждал всех, что «на этот раз точно зайдём». Но, кажется, эти слова мало кто воспринимал всерьёз, хотя обострению конфликта предшествовала активная политическая и военная движуха. Все думали, что это игра мускулами, попытка добиться давлением каких-то результатов.

Поэтому когда всё-таки грянуло, для граж данских людей вроде меня и моего окружения это был шок. Кто-то был на моральном подъёме (например, я), кто-то в ужасе. Многих пугала неизвестность и изменившаяся реальность.

Недовольные из крупных городов России в начале СВО делились, в свою очередь, на несколько групп. Большинство таких людей напоминало курей с отрубленными головами. Их волновало только возможное падение их личного уровня жизни, которого они боялись пуще всех остальных последствий, вместе взятых. Этих испуганных потребителей можно было встретить везде — в редакциях федеральных телеканалов, в городской поликлинике, в некоторых организациях русских «националистов», недавно решивших поиграть в легальную политику.

Показателен пример одной знакомой дамы. Думая, что находится в обществе тех, кто так же, как и она, шокирован и возмущён действиями России, она начала сокрушаться, что, мол, всё, прощай её поездки в Европу. Я спросил: неужели она на самом деле живёт ради поездок в Европу? Так ли уж они важны для неё? Собеседница тут же поправилась, вспомнив, что у неё есть ребёнок, которому нужно редкое лекарство, а его делают только за границей.

— Значит, поездки в Европу ты вспомнила сразу, а больного ребёнка — только когда тебя пристыдили?

Ответом мне был поток проклятий — «тебе не понять людей, которых сейчас бомбят».

Этот ответ можно было легко вернуть. Возмущённым потребителям было плевать на то, как хохлы бомбили жителей Донбасса, пока это не угрожало привычной уютной жизни. Как только начало угрожать — они встрепенулись. Указание на этот факт так кололо им глаза, что они, не в силах хоть что-нибудь ответить на этот аргумент, решили затараторить его, превратив в мем про «восемь лет». Сложно сказать, как это сделало довод менее убедительным. Но такой способ прикрыть себе срам превращает попытки обсудить проблему в банальное перекрикивание, в котором побеждает тот, кто громче и дольше токует.

Таких рассерженных потребителей среди недовольных большинство. Они быстро заткнутся, если успокоить их, показав, что потреблять можно другими путями, и ничуть не хуже. Что-то подобное Россия уже проворачивала после столичных протестов 2012 года, организовав импортозамещение европейской городской среды в Москве. Сегодня Первопрестольная выглядит лучше, чем большинство столиц ЕС. Когда с начала спецоперации прошёл год и стало ясно, что экономика страны не рухнула, количество возмущённых обывателей резко сократилось.

Меньшая часть недовольных — куда более мерзкие типы. Они жалеют не только свою хорошую жизнь. Их просто раздражает сильная Россия, которая имеет свою сферу влияния, которая может менять правила игры на мировой арене. Они искренне считают, что будущее возможно только в рамках сложившейся после Холодной войны глобальной системы, в которую надо встраиваться, а не оппонировать ей. Работающие западные сервисы и потребление для них лишь приятное дополнение к тому, что русских можно будет ткнуть носом в грязь, заставить платить и каяться в случае победы. Потому что Россия рассматривается ими как грешница, которая посмела возглавить публичный бунт против правил игры, попробовала разрушить сложившиеся понятия о хорошем и плохом, выведя человечество в новый суровый и непонятный мир.

Один такой человек гуманитарных профессий, не просто истерящий, как курица с оторванной головой, а профессионально и последовательно работающий на военное поражение России, через пару месяцев после начала спецоперации имел наглость позвонить мне и предложить писать тексты для роликов Максима Каца. Всё это было завёрнуто в не очень хитрую, но всё же упаковку: