Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

Как оказалось, для многих съездить на Донбасс — примерно как слетать на Луну и попутно ещё отстреливаться от ящеров с Нибиру. Однако типичная поездка с гуманитаркой — это в основном унылое сидение в машине: сутки до старой границы, потом день-два развоза по куче адресов и ещё сутки на возвращение обратно.

Я был на Донбассе дважды, и оба раза сложнее всего оказалось как-то скоротать время в пути. Первый раз убеждал девушку-попутчицу в том, что она не коммунистка, а красно-коричневая.

Во второй раз она с нами не поехала, и весь путь мы с водителем вели искусствоведческий анализ треков Мейби Бейби и Инстасамки.

Дорога из Москвы в Луганск на загруженной доверху машине занимает примерно сутки, поэтому времени обдумать вопрос, «как тебя вообще сюда занесло», хватает. Для меня война с хохлами началась в 2022 году, предыдущие восемь лет она где-то конечно была, но настолько осточертела, что любое упоминание Украины вызывало лишь рвотный рефлекс, а я гордился собственной аполитичностью.

Только раз проскочила мысль в духе: «Вот бы мы щас поехали с хохлами воевать», да и то она возникла в армии на фоне однообразия срочки. Замполит время от времени вещал, что ВСУ — наш вероятный противник, но большинство контрактников авторитетно заявляли: «Да на Украину ехать беспонт, платят мало, а если погибнешь, то тебя там как бы и не было, вот в Сирии офигенно зато».

После 24 февраля долго сидеть и отстранённо наблюдать у меня не получилось.

Уже в марте старый друг-контрактник написал, что едет на выручку батальонам, которые завязли под Черниговом, а уже в апреле я ехал в Россошь, куда его часть вышла на перегруппировку. Со мной ехал рюкзак, набитый ПНВ, двумя быдлофенгами, разгрузкой и баллистическими очками, на которые ушла вся небольшая отложенная кубышка. С тех пор откладывать деньги вообще не получалось, и где-то раз в месяц я приносил домой две новости: «дорогая, пришла премия» и «эта премия превращается в банку[95] для автомата и едет на Донбасс».

Посылки были не сильно габаритными: летняя форма взамен изношенной, ботинки, та же банка. Поэтому всё каталось либо СДЭКом до приграничья, либо с едва знакомыми водителями, которые ехали куда-то туда. Водители лишних вопросов не задавали, денег не брали, груз никогда не теряли.

Ближе к осени деньги закончились, а запросы только росли: товарищ сдружился с взводным из ЛНР, которому кровь из носу требовался дизельный генератор и зимние спальники. Зима была уже на носу, а солдаты спали в чём бог пошлёт и заряжали электронику примерно никогда. Задача была куда серьёзнее, чем раньше, поэтому пришлось подрядить не только всех знакомых ватников собирать пацанам деньги, но и отправить целый внедорожник, весь забитый скарбом. А в следующий раз народу, желающего чего-то докинуть до Луганска, вышло гораздо больше, и раз уж я организовывал всю логистическую рутину, то вызвался и стать экспедитором. А через пару месяцев поехал ещё раз.

Первое впечатление от Луганска и Донецка — это что угодно, только не города, в которых несколько лет идёт война. Здесь как будто машина времени в российскую провинцию примерно 2006 года: миллиард рекламных вывесок(ни одной знакомой), тихий ужас с мобильным интернетом (его нет) и дороги без камер, а соответственно, и правил дорожного движения.

Об обстрелах напоминали лишь старательно заделанные фасады домов да дырки в гаражах.

Зато от явных следов настоящей, всамделишной войны я, как заправский обыватель, каждый раз начинал сыпать эмоциями. Первый такой след отыскался прямо на въезде в ЛНР — сарай, разваленный ещё в 2014 снарядом во время боёв в Изваринском котле[96]. «Охереть! Целый сарай разворотило, прикинь!» — меня разрывало от впечатлений; о том, что через пару месяцев я до отказа насмотрюсь развалин в Мариуполе, я и не подозревал. И о том, как внезапно меняется образ мышления в Новороссии.

Первый «тумблер» щёлкает в местах, где совсем недавно шли бои, — выходить в кусты по малой нужде начинаешь с повышенной осторожностью. Голос разума «вот в этих зарослях мины наверняка не лежат» каждый раз звучит очень неубедительно. На боеприпасах Великой Отечественной грибники спокойно подрывались ещё в 1980-х, до каких пор такое будет происходить здесь? Я старался об этом не думать.

Похожий «тумблер» щёлкает в голове там, куда ВСУ достаёт ствольной артиллерией. Полностью расслабиться и не думать об обстрелах не выходит, как ни крути. На самом въезде в Донецк у КамАЗа в полусотне метров от нас с грохотом лопнула покрышка — рядом инстинктивно пригнулись абсолютно все, а первыми — солдаты с блокпоста. Через десять минут мимо нас промчался тридцатилетний «Мерседес», свистя тормозами, будто летящий снаряд. Я инстинктивно вжался в кресло, водитель пару минут похрабрился, а потом признался, что ему тоже было не по себе.