Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

Сначала Президент объявил: «В соответствии со статьёй 51 части 7 Устава ООН, с санкции Совета Федерации России и во исполнение ратифицированных Федеральным Собранием 22 февраля сего года договоров о дружбе и взаимопомощи с Донецкой Народной Республикой и Луганской Народной Республикой мною принято решение о проведении специальной военной операции».

В тот же день я узнал у знакомого, можно ли попасть в Народную милицию ЛНР. Оказалось — нет, граница была перекрыта. Добровольцев тоже не набирали. Я узнал об этом, позвонив в военкомат. Как и многие другие, звонившие и приходившие в военкоматы в то время.

Затем было знаменитое «спасибо тем, кто приходит в военкоматы, но сами справимся» — от Президента. И лёгкое недоумение пополам с обидой. При этом мой знакомый в погонах написал мне: дескать, ты чего беспокоишься, мы за три недели справимся, а потом только контртеррористическая операция.

Но уже через три недели стало ясно, что тремя неделями не обойдёмся. Да и месяцами. Сначала мы завязли под Киевом и Черниговом, а потом вывели оттуда войска. Тогда же стала понятна и главная причина этого вывода: у нас тупо нет пехоты для таких масштабных операций. Но набор добровольцев так и не объявили.

Хотя необходимость их набора была очевидна всем, кто хоть немного понимает в армии и войне. Был, правда, фальстарт, когда Путин и Шойгу объявили о наборе добровольцев. Но оговорились, что речь про иностранцев. Речь эта опять обидела многих.

Но тем не менее тихой сапой через военкоматы набор добровольцев был объявлен. «Приходите. Набираем. Всё расскажем на месте», — ответил на мой телефонный звонок всё тот же женский голос.

И я пришёл, прошёл медкомиссию, профотбор и все необходимые процедуры. Причём врачи особо не смотрели на здоровье. Ни моя хромая нога, ни плохое зрение их не остановили. Ещё год назад я бы в армию не попал. А попал я именно в Российскую Армию, не в ополчение, в военкомате мне предложили краткосрочный контракт. Вообще, в армию не хотелось, но тут в случае моей смерти были бы хоть какие-то гарантии для жены.

Выбрал срок в четыре месяца. Потому что, во-первых, надеялся, что война закончится или затихнет, а во-вторых, я не доверяю государству и предпочитаю оформлять отношения с ним на своих условиях. Да и в сентябре у жены день рождения, и я обещал к дате вернуться. Ну, обе щал-то, конечно, обещал, но «все всё понимают»

Жена, видимо, уже с февраля понимала, что я могу поехать туда. И пыталась отговаривать. Дескать, ты как раз нашёл работу. Работу я действительно нашёл буквально перед отправкой на Донбасс. А не мог найти до этого по простой причине. Я был в «чёрных списках» у пермских властей. Но вовсе не потому, я был какой-то навальнист или антипутинист.

Скорее наоборот, я был вполне лояльный власти депутат от ЛДПР, просто честный и принципиальный. Ах, я-Депутат. Причём Депутатом я стал на Донбассе в 2014 году.

Такой позывной мне дали пацаны из-за того, что до этого я был помощником на общественных началах у одного регионального депутата. А вот депутатом Законодательного Собрания Пермского края я стал в 2016 году после возвращения с Донбасса. Как стал, так и перестал. Но это совсем другая история.

В общем, попал я, как и хотел, в мотострелковые войска, а точнее, в 228-й полк 90-й танковой дивизии. Почему хотел? Да потому, что в 2014-15 служил как раз в пехоте луганского ополчения. А в 2015 году даже проходил подготовку на полигонах НМ ЛНР именно в качестве мотострелка. Да и вообще, если честно, всегда уважал пехоту.

ППД[97] части был в Екатеринбурге, совсем рядом с родной Пермью. Перед тем как поехать в часть, я начал собирать вещи.

Надо сказать, что ещё в 2015 году после возвращения с Донбасса я положил под кровать свой рюкзак со снаряжением, хранил его там и потихоньку обновлял — на всякий случай. На тот, который и случился. Ибо уже тогда я был уверен: второй русско-украинской войны не избежать.

И вот я достал из-под кровати рюкзак и собрал по списку всё, что мне было необходимо. В том числе рюкзак, форму, наколенники, налокотники и пр. В последний момент решил не брать с собой «горку»[98] и смартфон, так как не был уверен, что ими разрешат пользоваться. Всё-таки российская армия, а не ополчение. Сразу скажу: был неправ. Армии пофиг, в чём ты воюешь, да и на смартфоны в общем-то пофиг.

На вокзал меня пришли провожать жена, мой тесть, два моих лучших друга. Как водится, выпили немного и попрощались. Жена впервые за прошедшие две недели заплакала. А потом, как рассказывал мой лучший друг, плакала ещё.

В части мы пробыли почти неделю. Жили в полупустой казарме батальона, где кроме нас были только срочники. Как водится, выпивали и много разговаривали. Среди нас было несколько человек, которые считали себя крутыми вояками и не стеснялись об этом говорить. Интересно, что после участия в реальном бою они вдруг перестали считать себя крутыми вояками и стали отказниками. Одного звали Николай. Он был из СОБРа и очень гордился этим, второй — Снайпер, как он говорил — из семьи военных и военный по жизни.