Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

В Изюм мы прибыли уже затемно. Из-за этого пацаны сидели на измене, они опоздали в часть. «Выебут, точно выебут», — периодически шептал Толстый. Одна из наших коллег, по дороге принявшая на грудь, вызывалась сопроводить ребят до комендатуры, куда они, собственно, и должны были приехать, по ночному Изюму. В комендатуре то ли испугались её напора (в дверь она била ногой, выкрикивая позывные доставленных бойцов), то ли были ещё более пьяны. Парни решили ночевать с нами, отсрочив казнь за опоздание на утро.

С утра они довольно суматошно собирались. «Не забудь ни хуя, блядь, столько бабок заплачено», — периодически помыкал напарника Толстый. Сам он не смог забраться в кузов пикапа, забитый нашими вещами и гуманитаркой для подразделений, стоявших в «Шервудском лесу»[41]. Тощий практически целиком погрузился в машину и периодически выкидывал оттуда какие-то сумки. «Я тя прошу, бля, только ни хуя не проеби. Каску не проеби, я её еле напетлял», — нервно выхаживал по двору его толстый коллега. «Бля буду, не проебу», — рапортовал утробный голос из глубин пикапа в ответ на каждую реплику.

Несколько дней спустя мы вернулись в Донецк. Я принялся разгружать вещи из кузова пикапа. В глубине его обнаружилась каска весёлой «поросячьей» сирийской расцветки.

Рядом, скомканный и смятый, лежал чехол.

Шлем российского солдата. Фото Дмитрия Плотникова.

«СЕМЕРКА» Кирилл Имашев, доброволец, журналист, нацбол

Все персонажи этого художественного рассказа вымышлены, диалоги выдуманы, а ситуации взяты из головы — и вообще автор из «Донбасс Паласа»[42] не выходил!

Позиция называлась «Семёрка». Стратегически важный домик прямо перед позициями укропов. Домик сдерживал силы ВСУ, находящиеся в Авдеевке. Позиция была настолько важной, что про неё забыли в момент нашего наступления и снесли с лица земли русской. Единовременной войны против трёх армий — России, Украины и ДНР — сарайчик «Семёрки» не выдержал. Но я там побывал задолго до.

«Эй, журналист! Там страшно. Точно поедешь? Надо как-то придумать, как тебя оттуда увезти — если передумаешь. Ты уверен, что поедешь?» — с характерным ара-акцентом говорил мне Седой. Седой был русским абхазом. Совершенный на вид славянин, с детства жил в Абхазии, соответственно вёл себя как абхаз и разговаривал так же. Я был гостем, и Седой старался проявлять внимание. Правда, порой забывал, кто я, как меня зовут, и спрашивал: «Боец, где твой автомат?»

Из-за этого я встал на свой первый пост.

И какая ответственность — первый пост и сразу на знаменитой «Семёрке». До врага было около двухсот метров. Безопасно для себя подойти к нам и подразнить (например, с помощью РПГ) он мог метров на 70. Позиция сохранилась с древних времён, когда у власти ещё был договороспособный радикал Порошенко, а не неудачно пошутивший про ядерное оружие комик Зеленский. Домик несколько раз переходил из рук в руки, поэтому, конечно, место нашего расположения было точно известно.

В домике в ряд были организованы спальные места, у другой стены стоял стол для продуктов, по углам лежало оружие и цинки с БК, посередине разливалась лужа — что-то капало с потолка.

Я занял себе спальник, лёг и стал что-то записывать в мобилу — уже наступила ночь. Седой зашёл в сарай и заметил светящегося меня среди храпящих тел: «Не спишь? Что делаешь?»

— Пишу…

— Дописывай. И давай на пост.

Это уважение, к слову, сразу меня поразило. Если он перепутал меня с кем-то, что этот кто-то мог там писать? Какие стихи можно сложить на «Семёрке»? Про лужу? И ведь разрешил дописать! Ну, а вдруг хорошие стихи. Про горы там, любовь или звёзды… Я вышел на пост.

А небо ночное там действительно прекрасно! Но слишком много звуков. Непривычные моему северному уху шевеления, пение неведомых существ и жужжание в полнейшей темноте напрягали.

Темноту прерывают далёкие грады,
Взорвать бы Авдеевку, мужики будут рады,
А это не дрон ли ночной по небу летает?
Звёзды разгоняет…

Стало страшно.

— Что делать? Куда смотреть? А если укроп? Кто только что топнул в кустах?!

— А ты кто? — Седой был на том же посту, но смотрел за другой стороной.

— Кирилл.

— Журналист.

— Ёпа мать! Что ты тут делаешь! Иди спи!

Я ушёл на шконку с мыслями о силе темноты и хуёвости отсутствия у бойцов приборов ночного видения.

***

Проснувшись, я увидел Шила, который только вернулся с поста. Он играл с котятами.

Шило — высокий длинноволосый панк, а по совместительству старый ополченец. К длинным волосам и кришнаитской косичке прилагались изящные усы, детали из разных миров… Ещё Шило жаждал попробовать мухоморы. Выглядящий как человек, принимающий мухоморы на завтрак и знающий в подробностях всё о силе их действия, Шило играл в мухоморную девственность.