Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

Налёты, обстрелы уже потихоньку начинались. Весь апрель я тусовалась на блокпостах, знакомилась с ополченцами. Тогда гуманитарку собирали местные, от мыльно-рыльных и еды и заканчивая деньгами. У меня было неплохо по чаевым, и когда только зарождалось ополчение, я довольно много приносила туда. Когда я поняла, что там вполне адекватные люди, встретила там знакомых — в основном отцов своих друзей, решила, что пора. Я понимала, что сейчас Россия скажет своё слово, а чувство патриотизма у меня с детства бьёт. В общем, на месте я усидеть не смогла. Работал и юношеский максимализм, и адреналин, и желание что-то себе доказать. Война для меня тогда была чем-то из книг, фильмов и сериалов, и всё это для меня было сдобрено чувством какого-то романтизма. Так что 22 мая я собрала вещи, пораздаривала лишнее, оставила себе спортивный костюм, кроссовки, пару футболок. Я не думала тогда, что доживу до двадцати лет. Я ж понимала, что я девочка, а на улице война, опыта нет, и шансы мои невелики. Но высшие силы меня пожалели.

Поначалу я там служила по принципу «чем могу — помогу». Люди в отряде были самые разные. Человек пятьдесят, но кто-то приходил, кто-то уходил. От полицейских до бывших зеков, повара, пастухи, лесники, трактористы, кто угодно. Люди из разных слоёв общества, но, конечно, «сливки» слились сразу, и по большей части у нас в группе был рабочий класс — люди, которые никогда не уедут из дома, взявшие вилы с палками и пошедшие защищать Родину, как бы пафосно ни звучало.

Профессионалов не было. В лучшем случае у кого-то был опыт «срочки» в армии.

Всему учились на ходу. Но что могли — делали. Учились сами, общались с людьми из уже обстрелянных подразделений. Когда приходили люди с опытом Чечни или Афгана, это было за счастье, потому что эти ребята рассказывали массу полезных лайфхаков, спасающих жизнь. И так я потихонечку начала вникать в военное дело.

Наша группа рассыпалась в августе.

Потом меня занесло в милицию, и три месяца я там работала. А в конце 2015 года я приехала в Москву, в квартиру брата. И тут начались проблемы. Полгода я пила, просто не просыхая. Приходила домой и сразу лезла в холодильник искать вино или виски, просто чтобы отключиться и забыться. Просохла я, только когда началась подработка. И меня это спасло. Я полгода работала няней, и эта малышка меня заземляла. Я понимала ответственность. Я с ребёнком сижу, я занимаюсь — как будто какой-то тумблер во мне переключился.

Потом товарищ-доброволец, с которым мы познакомились на войне, меня вытащил в поисковую экспедицию. Буквально вытащил, потому что у меня была депрессия, я лежу, смотрю в потолок, мне ничего не хочется. И тут мне от крыли мир поиска. Мы искали пропавших без вести в Великую Отечественную бойцов. Мне это настолько запало в душу, что я, как феникс, — раз, и возродилась. Я с детства понимала, что что-то такое военное в моей жизни случится.

Но я думала, что это будет просто служба в армии. А вышло интереснее. Так я пришла в себя. Меня снова начало кидать от профессии к профессии — ха, я до сих пор не понимаю, кем я хочу стать, когда вырасту. Адаптироваться и начать нормально контактировать с гражданскими было очень трудно. Все живут своей жизнью, у всех всё прекрасно, никого ничего не беспокоит. А я просто видела некоторое дерьмо, и мне с тех пор было сложно коммуницировать с людьми. К тому же, если разговоры касались политики, язык за зубами я, конечно, не держала.

Я долго работала инструктором по тактической медицине. Не люблю определение «тактическая медицина» — добавь к чему угодно определение «тактический», и можно продавать втридорога — но вот так. Меня пригласил бывший командир. Пришлось, конечно, уже учиться систематически — да, я знала, как оказывать первую помощь, но пробелы, конечно, у меня были.

Когда началась СВО, я сначала собирала гуманитарку, а потом собрала вещи и поехала в Донецк. Приехала недели на две. Но так получилось, что задержалась на год. Я, конечно, не профессионал, но у меня есть и опыт, и навыки, и знания, которые очень могут пригодиться среднестатистическому бойцу. Первой помощью, как выяснилось, многие вообще не заморачиваются.