Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

После стариков наша группа ещё некоторое время колесила по Степному в поисках гражданских, но на окраине легло что-то тяжёлое, подняв высокий столб чёрного дыма, и посёлок вымер. Только солдаты во дворах неспешно разво дили вечерние костры. Пора было возвращаться.

А в полковничьем пакете обнаружилось с десяток детских демисезонных курток и тридцать пар хлопчатобумажных носков. Носки мы от дали рязанскому снайперу, чем, кстати, очень его порадовали, а куртки раздали детям в Берёзовом на обратном пути.

Вечером, на базе, участники рейда с удивлением узнали, как эти куртки попали к краснолицему полковнику. Оказалось, что волонтёр нашего «Тыла-22», журналист-водитель Соня, вместе с неким Руденком, видным функционером ДНР, повезли эти вещи как гуманитарную помощь в Степное. Но дальше Докучаевска их не пустили военные, заявив, что дорога небезопасна. Свидетелем этого запрета случайно оказался неказистый мужичок в синем, которого Соня приняла за поселкового старосту. Он-то и взялся довезти пакеты с одеждой до деревни, где они попали обратно к нам. Вот такой вот получился круговорот гуманитарки в природе.

HAPPY LIFE

После каждого выезда, вечером, по возвращению в Донецк, мы ужинаем в «Хеппи Лайфе» — единственном в городе кафе, работающем до двадцати двух часов. Здесь волонтёрская, журналистская и прочая околовоенная братия запивает и заедает впечатления трудового дня. Сегодня команда «Тыл-22» снова в HAPPY.

Прохожу длинным, затемнённым коридором в зал для курящих. Изображать усталость не приходится — она в наличии. Я весь в пыли и извёстке, на моём левом плече и правом бедре скатавшиеся в жгут марлевые бинты — тактический знак Девятого полка, штурмующего Мариуполь. Это не понты, я просто забыл про них и уже машинально поправляю растянутые повязки, когда те грозят сползти. Ловлю понимающие взгляды жующей публики: «Только что оттуда…» Оторвавшись от монитора ноутбука, мне навстречу поднимается молодой перс и протягивает руку. Здороваюсь — меня явно с кем-то перепутали. За секунды рукопожатия узнаю его — молодой человек изредка выступает экспертом по Ближнему Востоку на телеканале «Звезда». Крупной рыбы тут не встретишь, но мелочовка, эпизодически мелькающая на российских федеральных каналах, попадается. Вот так вот, со мной руч-кается почти звезда со «Звезды»! Кошусь на соседние столики — мои акции зримо ползут вверх.

Пока нас только трое: я, Володя и Соня, остальные подъедут позже. Внаглую захватываем и сдвигаем несколько пустующих столиков. Сдержанно, но твёрдо просим квартет молодых парней, заседающих в углу, забрать с одного из столов кальян. Парни не в восторге, но просьбу исполняют. Проходит несколько минут томительного ожидания под недовольными взглядами любителей побулькать.

Наконец появляется Бастраков с остальными. Он болен — температура и сильный кашель. Дима тянет огромный объём работы — на нём связь с местными властями, маршруты выездов, сбор денег, умёт потребностей с мест, контроль закупок. Настоящий лидер, сердце и мозг гуманитарной миссии. Наш командир с головой в телефоне — безостановочно читает и печатает в «телегу». Вновь прибывшие шумно рассаживаются.

Минут пятнадцать безуспешно пытаемся сделать заказ. Официантки цинично игнорируют наши призывные выкрики и махания руками. В кафе присутствуют персоны поважнее. Я два раза подхожу к стойке бара, сперва прошу, потом требую обслуживания. Губастая тётка-метрдотель опасается хамить откровенно, но жёстко даёт понять, что я тут не пуп земли и никуда не денусь, подожду.

Наконец заказ сделан, можно расслабиться. Ещё минут десять — и сосущая под сердцем яма будет набита салатом «Цезарь» и сочной куриной отбивной. За нашими столами уже пьют пиво и дымят куревом. Самое время посмотреть по сторонам. Среди гостей заведения немало военных и гражданских при оружии.

Осторожно подсматриваю за столиком в нише стены. Там уютно устроилась прелюбопытнейшая троица: две сисятые донские казачки возрастом около двадцати пяти и длинный, сухой как хворостина, подполковник, с загадочной для конца марта полосой солнечного загара по огромному кадыку. Можно предположить, что ужинают отец и дочери. Но это не дочери. Долетают обрывки их разговора. Кадыкастый отчитывает свою визави за то, что та не по чину тянет с него денег и что семью он всё равно не бросит. Товарка несостоявшейся подполковничихи злорадно сверкает чёрными глазками в духе «А я тебе говорила!». Сама девица слушает «папу» молча, с надменным видом заряжаясь на безжалостную ответку. Я бы на её месте взвешивал каждое слово: на коленях военного лежит АКС, который он то и дело нежно поглаживает.

Возвращаюсь вниманием к своим. У нас бурный смех. Плотников уморительно рассказывает, как война застала его в Донецке абсолютно неожиданно и как первое время он мотался по передовой в костюме-тройке и длиннополом пальто, поверх которого был одет бронежилет.