Книга живых

Молодые мужчины, судя по всему, кладбищенские работники, спрыгнули в раскрытую яму, повернулись лицом к Каабе и на веревках начали опускать тело.

Дубравин смотрел и не верил. Он представлял себе, как в этой глинистой, плотной, вперемешку с камнями почве будет лежать его горячий живой друг. Как сейчас закроется землею этот саван. И ему на мгновение стало жутко и плохо. Ноги не держали его, все поплыло перед глазами, и он покачнулся, не находя, на кого бы опереться.

Тело коснулось дна могилы. Принимающие дружно взяли его и положили в ляхд — нишу, выкопанную сбоку. Положили Амантая на правый бок, лицом к Каабе, развязали бинты, которыми был стянут саван покойного, потом заложили нишу досками. Наверху в это время кричали мольбу: «Во имя Аллаха, согласно действиям посланника Аллаха!» Людей, находившихся в яме, подняли наверх. Все подошли, по очереди бросили по три горсти земли со словами: «Мы сотворили вас из земли, в нее мы вас вернем. И из нее выведем еще раз!» Обряд закончился, и кладбищенские служители взялись за лопаты.

Яма быстро заполнялась сухой землей, а душа Дубравина — чувством щемящей тоски по ушедшему другу. Он понимал, что с Амантаем его связывала не просто прихоть природы, а какая-то до конца еще не развязанная карма прошлых жизней. Из глаз его сами собой потекли слезы, и он еще раз то ли по-детски, то ли по-старчески всхлипнул.

Кто-то взял его под руку. Это был Сашка Майснер. У него тоже были красные глаза, а по щекам текли слезы.

Могила возвысилась над землею, как горб верблюда.

Четверо назначенных имамом уселись по углам могилы и начали читать аяты. Их мерное бормотание на арабском как-то успокаивающее подействовало на собравшихся. Наступило последнее действие этого скорбного спектакля. Имам обратился к Аллаху с просьбой принять их мольбы и простить грехи покойному.

А потом провозгласил, обращаясь к покойному:

— О, Амантай, сын Турекула, к тебе придут скоро два ангела и спросят: «Кто твой Господь?» Ты скажи: «Мой Господь — Всевышний Аллах!» Они спросят еще: «Кто твой Пророк?» Ты ответь: «Мой Пророк Мухаммед. Да благословит его Господь и приветствует». Они спросят: «Какая твоя религия?» Ты ответь: «Моя религия — ислам!»

Так закончился обряд погребения Амантая.

* * *

В машине Дубравин оказался вместе с имамом. Разговор, как водится, зашел о только что произошедшем. Настоятель мечети Рустам Хаймуллин, судя по всему, не казах, а татарин, вполне резонно рассуждал о том, что сейчас, похоже, навсегда утрачено что-то очень важное в жизни человека. А именно — искусство правильно умирать.

— Чуть что — пришло человеку время — его тащат в больницу. И мучают там, пытаясь продлить, может быть, уже не нужную ему жизнь. Там, в одиночестве, всеми брошенный, всем чужой, он остается один на один сам с собой. А это абсолютно неправильно! Какие мысли мучают его? Какие воспоминания? Никому нет дела. Никто не позаботится о его душе. Все только пытаются удержать на этой бренной земле его бренное тело.

— Надеюсь, это не относится к Амантаю, — задетый таким разговором муллы, который, видимо, давно думал об этом, заметил Дубравин.

— К нему не относится! — тихим голосом продолжил настоятель. — Он умер не в свой срок, а в результате катастрофы. Так что, если бы его спасли, это было бы хорошее дело. Но, видно, такова воля Аллаха…

Мулла помолчал с минуту и опять заговорил:

— Ведь в исламе для умирающего самым важным становится то, что он думает в последние минуты жизни.

«Господи, куда он ушел?» — думал в это время Александр Дубравин. И, ища ответа на свои мысли, спросил имама:

— А скажите, уважаемый, как вы думаете, что происходит с ним, с его душой сейчас? Где он?

— В могиле умершего допрашивают два ангела — Мункар и Накир. Он садится перед ними. И если он человек верующий и праведный, то попадает в джанна — сад, где обретет вечное блаженство.

— Рай? Как у нас в христианстве?

— Нет. Более конкретный. Это сад с источниками, каналами и прудами. В нем «реки из воды непортящейся, и реки из молока, вкус которого не меняется, и реки из вина, приятного для пьющих, и реки из меда очищенного. Плоды и пальмы, и гранаты». Там, в джанна, он оденется в богатые одежды и будет возлежать на ложах расшитых вместе с супругами черноокими и большеглазыми девственницами-гуриями, «которых не коснулся ни человек, ни джинн».

Голос имама наполнился негой и страстью. И Дубравин понял, что тот, что называется, воспарил. Поэтому он подождал некоторое время и снова спросил:

— А грешники куда?

— Грешников помещают в разные слои ада. Одни горят в вечном огне, пьют кипяток и гнойную воду, страдают от адского холода, их пожирает страшный зверь. Поэтому тем, кто находится рядом с умирающим, главное — оказать ему духовную помощь. Помочь уйти в загробную жизнь. А для этого постоянно читать тахлиль: «Ля иляха илля Ллах» — «Нет божества кроме Аллаха». Ведь еще посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Тот, чьи последние слова были “Ля иляха илля-ллах” — войдет в рай!»