Книга жизни

Не однажды доводилось в сельских районах наших участвовать в импровизированных компаниях, в дружеских застольях. Большинство из них позабылось. А эти два дня в Лачине, наедине с собой, наедине с землей Карабаха остро запечатлелись в моей памяти.

Углублял мое одиночество и неизвестный волшебный голос, который доносился из соседней комнаты, - голос этот заставлял забыть суету, заботы и проблемы, и еще больше причащал к окружающему миру, к его чарующей красоте. Голос этот девичий был удивительно мягким, ласковым и одновременно одиноким, и это одиночество и печаль исходили из песни, которую пел этот голос день и ночь:

Как с горы вода пойдет,

соловьи мои...

Путь сквозь камушки пробьет,

соловьи мои.

Если милой милый мил,

соловьи мои,

Встанет спозарань, придет,

соловьи мои!..

Сад цветами расцвечу,

соловьи мои...

Запалю к свече свечу,

соловьи мои...

Как услышу, что идешь ты,

соловьи мои...

Путь огнями освещу,

соловьи мои...

Певунья оказалась прелестной и нежной девушкой, под стать соловьям, о которых пела. Для кого пела она свою песнь, о ком томилась? Как оказалась она в гостинице маленького городка, затерянного в горах, в чем была причина неизбывной печали в ее голосе?

Несколько дней мы провели в Лачине, бродили среди гор, искупались в бурных водах реки Хакари, осмотрели места, которые когда-то были пристанищем Гачага Наби и Хаджар, вновь услышали крик уязвленной души Сары Ашуга, запечатленный в его песнях, звуки саза захлестнули нас бурей бушующих чувств. Мы посетили, пожалуй, единственную в мире рощу чинар в Зангеланском районе и ловили необыкновенно вкусную рыбу из горной реки, протекающей по этой роще... Но все время из памяти моей не выходил этот томительный девичий голос. Мне казалось, что это не случайность, что голос этот доносился из глубины веков, и пела подруга суженого, который ушел в далекое странствие или отправился защищать свою родину, и ожидая его, женщина эта поверяла свою боль, горечь разлуки горам и долам, цветку, воде, дереву, летящим в небе птицам...

У каждой песни есть песнотворец и исконная родина. Мне казалось, что песня "Соловьи" была создана для этой девушки, рождена ее судьбой, ее чувствами.

Азербайджанские народные песни похожи на исповедь сердца перед миром и судьбой, - они прокладывают мосты в прошлое народа, к его мыслям и чувствам, к его духу. В Карабахе же не только песни, а каждая тропинка ведет в далекое прошлое, и стоит заговорить с любым камнем, он поведает тебе о героической старине.

Земля, как и родина, не терпит фальши, не терпит лжи - ей нужна правда, истина! По моим представлениям истина, как и эти высящиеся передо мной карабахские горы, вечна и несокрушима. Отдаляясь от них, видишь что они становятся более значительными, более величественными, можно сорвать здесь травинку, листок, можно собрать цветы, найти редкий камень и унести с собой, - но горы эти незыблемы, их не сдвинуть с места.

ШУША

Дороги в Шушу напоминают движение мугама. Начинаясь с низов, они постепенно поднимаются к верхам. В Аскеранской крепости мугам внезапно прерывается. Крепостные стены сродни тем, которые и встречал во многих местах Азербайджана - Бешбармаке, в Дербенте, на горных склонах в Закаталах, Белоканах, по побережью Аракса. И если продолжить музыкальную аналогию, то не мугам их вызвал к жизни, а мелодия "джанги", ее маршеобразный ритм, ее воинственный пыл. Музыка дорог, идущих в Шушу, прерывается этим героическим кличем. Эти каменные стены скреплены не силой цемента, а звуками кара-зурны, яростью клинков и искрами, сверкающими из-под копыт скачущих коней. Панах-хан построил две подобные стены, ограждающие от врага дороги в Шушу. Сколько судеб, сколько радостей, надежд, разочарований, слез заключено в этих каменных стенах?! Вспоминаются строки Алиага Кюрчайлы;

Аскеранская твердыня

Вековечная святыня.

Ей стоять, как и доныне,

Моей тайной, моим сказом...

У дороги - село Ходжалы. В Ходжалы - свой "Гек-гель". Я вспоминаю чудесные дни, когда мы купались в этом озере, вспоминаю стихи родившегося в этом селе Аламдара Кулизаде, в которых оживают прекрасные картины карабахской земли.

Дорога поднимается вверх, в сторону Шуши. Отсюда открывается панорама одного из прекрасных городов Азербайджана - Степанакерта - бывшего Хан кенди, - Ханского села. Город этот, раскинувшийся в живописном месте, у подножия гор, образец вдохновенного сотворчества и азербайджанцев и армян свидетельство того, сколь многого могут добиться оба народа, когда они рука об руку. Небольшое Хан кенди ныне превратилось в большой промышленный и культурный очаг - столицу автономной области. Однако, как и во многих новых городах, в Степанакерте есть однообразие современной застройки - меня больше привлекает своеобразная Шуша.