Книги и короли (СИ)

А паренек начал шипеть и извиваться, пытаясь ухватиться за цепь. Рвался и рвался дальше от квартета, в сторону жуткого звука и неразличимого продолжения зала, скалясь в оскале, близком к безумному. (Тогда Мигель и стал предполагать, что у их пленника и при жизни не все было в порядке с головой — а уж теперь, в бестелесной форме, это еще сильнее усугубилось).

А Эв вдруг понял, что так действует на него вовсе не цепь — а то, что недавно шевелилось и издавало ужасный скрежет где-то вдалеке. «Оно притягивает, — вдруг понял монах, — манит сильнее, чем демонов — их любимая пища». И вдруг какой-то голосок, сохранившийся с детства и с годами все реже и реже напоминавший о себе в сознании Эверарда, пробудился в предпоследний раз. Кто-то назвал бы его интуицией, кто-то — волей богов, но у клирика не было для него названия, однако он неизменно прислушивался к нему, безоговорочно принимая на веру. И все еще был жив. «У призраков нет страсти. Они готовы мстить, но рваться куда-то — никогда. Настоящий призрак бесстрастен…» Голосок сошел на нег. И вроде бы ничего нового он не сказал, но… То, как он подчеркнул «настоящий призрак» тревожно царапнуло мысли монаха. Он не стал развивать эту мысль сейчас, ибо она требовала куда более пристального внимания, но зарубку в памяти сделал. Настоящий призрак. «А ведь интересно…»

Маг наконец намотал на руку цепь, над другой у него парил обломок подсвечника, и теперь осталось только прикрепить новоприобретенную сущность («проблему», — припечатал клирик) к вещи. Получится артефакт — а что получится уже из использования самого артефакта… Даром пророчества никто из друзей не обладал.

Призрак так и не перестал негодовать, когда Юджин щелкнул пальцами, замыкая его в предмет. Отныне он был пленным — но едва ли обладал достаточно самостоятельным разумом, чтобы это понять… Так или иначе, теперь у квартета было нечто, напоминающее остатки души человека — и с этой мыслью, не без гордости за удачно проведенный эксперимент, огненный маг отправил подсвечник во внутренний карман жилета.

Хьюго как раз уже собирался спросить, как им теперь выбираться из этого жуткого места, как в дальнем конце зала опять громыхнуло. Словно по чьей-то злой воле стало темнее, как в сумерках, переходящих в ночь; стены, казалось, еще больше вытянулись вверх. Пол начал слабо вибрировать, как от движения чего-то огромного — но ничего не было видно.

— Отсюда пора сваливать! — мяукнул рыжий нервно, озираясь вокруг.

Мигель смотрел мрачно.

— А ты знаешь, как? Я вот пока в замешательстве, хотя испытываю еще меньше симпатии к той дряни, что явно приближается сюда.

Маг и монах покачали головами в знак того, что и сами бессильны что-либо предпринять. И вдруг дрожь каменных плит переросла в дробь галопа гигантских копыт, за несколько мгновений сгустился сумеречный свет, отчего зарябило в глазах, и видимость упала почти до нуля. (Квартет успел только послать короткую, исполненную пессимизма молитву богам, и три непечатных ругательства). Нечто ворвалось в видимую часть залы. По злому ли умыслу или случайности оно приняло обличье демона-всадника, подозрительно смахивающего даже на всадницу. Все — узловатые когтистые руки, плечи с наростами крыльев, даже дьявольский образ коня с пустотой вместо глаз — вполне соответствовало представлению людей Обитаемых Земель о древнем зле… Вот только лицо у нее было человеческое. А улыбка светилась безумием демона, каким бы оно было на лице человека.

— Боги всемилостивые! — выдохнул монах, шарахнувшись в сторону. Существо перевело жуткий взгляд на квартет — и пришпорило коня.

Это был страж, приставленный Древними к своему тайнику. Они в совершенстве овладели искусством сохранения отпечатка живой души, превращая его в оружие, в пленника, во что угодно — знание, ныне безвозвратно утерянное. И, наверное, к лучшему…

Что сквозь зубы шипел Мигель, отчаянно хватаясь за мечи, огненному магу разобрать не удалось, но выглядел наемник так, как будто сам вызвал чудовище на бой. Демон на разгоряченном исчадии ада несся прямо на него.

— Бесполезно! Это призрак, ты не сможешь дотронуться! — успел только крикнуть Юджин, прежде чем фигура файтера исчезла в мешанине призрачных ног и лап — и, слава богам и стали! -— целой и невредимой возникла по ту сторону этого существа. Оно прошло насквозь, не в силах прервать границу реальностей — и наемник издал торжествующий вопль. Мечи наголо, хищный оскал… «А он ведь всерьез собирался драться!» — с запоздалым удивлением понял маг, испытывая что-то вроде опасения.

Демон принялся разворачивать коня, распаленный неудачей еще больше, и от этого более жуткий в своем гневе. Теперь его лицо перестало походить на человеческое — до такой степень его затопило бешенство.

Друзьям почему-то показалось, что второй проваленной атаки он не допустит. Путники как один рванули к стене, но призрачное существо снова неслось на них с оглушительным грохотом и рычанием, и на этот раз проскакало по ним по всем, и, гарцуя по мрамору пола, залилось диким сардоническим хохотом.