Книги Якова

Яков не понимает. Смотрит, как вояка закуривает трубку, и все у него внутри переворачивается – он бы тоже покурил, но табака нет. Рох, должно быть, чувствует его взгляд, потому что протягивает в его сторону руку с трубкой, но, конечно, не может ничего передать, потому что их разделяет несколько метров.

– Всяк курить хочет, – бормочет стражник себе под нос.

Через некоторое время он приносит Якову маленький узелок, в нем – табак и трубка, простая, крестьянская. Кладет на каменную ступеньку и, хромая, уходит.

На протяжении всего Великого поста каждую пятницу в монастыре появляются капуцины. Процессия выходит из городка. Один, придерживая руками, несет на лбу большой крест с фигурой распятого Христа, столь реалистичной, что при одном взгляде кровь стынет в жилах. Капуцины одеты в грубую мешковину, на спине проделано отверстие, чтобы больнее бичевать себя. Это отверстие можно прикрыть клапаном. На головах у них угловатые мешки с отверстиями для ушей и глаз, отчего капуцины напоминают каких-то зверей или духов. С каждым ударом черных посохов монахов, возглавляющих и замыкающих процессии, все ложатся на землю, молятся, затем поднимают клапаны на спинах и начинают себя бичевать. У одних кнуты с ремнями, у других – с проволокой, с острыми металлическими звездочками на концах, призванными разрывать плоть. Когда такая звездочка касается кожи, на собравшихся вокруг зевак зачастую брызгает кровь.

В Страстную пятницу в монастыре делается шумно. Едва рассветает и ворота открываются, одна за другой накатывают волны серо-коричневой толпы, словно земля, едва успевшая прийти в себя после зимы, серая и полузамерзшая, выталкивает этих людей, как полугнилые клубни. В основном это крестьяне в толстых войлочных штанах, в сермягах не поддающегося описанию цвета, с всклокоченными волосами, и их жены в плотных сборчатых юбках, в платках, перетянутые пополам фартуками. Наверное, дома у них спрятано праздничное платье, но в Страстную пятницу следует извлечь на свет божий все убожество и уродство мира. А его столько, что обычное человеческое сердце не сумело бы вынести, кабы не поддержка того тела на кресте, что принимает на себя всю боль творения.

О том, что это время особенное, свидетельствуют появляющиеся в толпе одержимые, которые кричат ужасными голосами, или безумцы, которые говорят на многих языках одновременно, так что ничего невозможно разобрать. Также попадаются экзорцисты, бывшие священники в рваных рясах, с мешками, полными реликвий, которые они кладут на головы одержимых, изгоняя таким образом бесов.

В этот день настоятель позволяет Якову под бдительным взором Роха выйти на вал и наблюдать за этим мутным человеческим водопольем. Вероятно, он надеется, что процессия произведет на узника впечатление и смягчит его недостаточно католическую душу.

Ris 543. Jasna Gora

Лишь спустя некоторое время глаза Якова привыкают к солнечному свету и букету весенних красок. Они подвижны, впитывают в себя движение людей, и Якову кажется, что толпа бродит, пузырясь, как закваска. Его глаза жадно рассматривают детали, ведь последние несколько недель перед ними были лишь камни стены и крошечный мир, видимый из окна. Теперь, с вала, они осваивают новые богатства – колокольню, величественный монастырь и стены, которые все это окружают. Наконец взгляд скользит по головам паломников, по крышам и стенам монастырских строений и охватывает всю панораму: чуть волнистый ландшафт, серая и печальная равнина, простирающаяся до огромного горизонта, усеянная деревнями и городами, самый крупный из которых – Ченстохова. Рох объясняет Якову, отчасти словами, отчасти жестами, что название происходит от того, что здешняя святыня часто прячется[175] от глаз грешников и приходится напрягать глаза, чтобы разглядеть ее среди пологих холмов.

Икона, которая скрывает, а не раскрывает

В этот день Якову впервые разрешают присоединиться к толпе перед иконой. Он боится, но не иконы, а этих людей. Толпу образуют паломники – взволнованные, потные, со свежевыбритыми лицами и приглаженными волосами; крестьянки – разноцветные, пестрые; мещанки с раскрасневшимися щеками и их мужья в парадной одежде, в желтых кожаных башмаках. Что у него с ними общего? Яков возвышается почти над всеми, смотрит поверх голов на толпу, которая кажется ему ужасающе чужой.

В капелле множество картин и вотивных даров. Якову только что объяснили, что это приношения монастырю, в основном в виде больных членов тела, которые исцелила Божья Матерь. Есть также деревянные ноги и костыли, оставленные после чудесных исцелений, и тысячи серебряных, золотых или медных сердец, печенок, грудей, ног и рук, будто части расчлененных существ, которые икона соберет воедино и починит.

Толпа молчит, слышатся только отдельные покашливания, которым своды капеллы придают торжественности. Вырывается лишь невнятный крик одержимого, который более не в силах выносить ожидание.