Книги Якова

Одним из самых далеких путешествий Катажины Коссаковской стала поездка в Вену в 1777 году. Она отправилась туда, чтобы получить графский титул и орден Звездного креста, которым наградила ее императрица Мария Терезия. Сопровождал Катажину племянник, Игнаций Потоцкий[236], которого она любила как сына. Говорят, ее непосредственность пришлась императрице весьма по душе, и та даже назвала Коссаковскую «дорогой подругой».

Ris 886. czaszka Jakuba

Ris 722. Frank

Во время бала, устроенного в честь награжденных, радостный Игнаций устроил Коссаковской сюрприз.

– Тетя, угадайте, кого я привел, – воодушевленно воскликнул он.

Катажина увидела даму в салатовом платье, красивую и изысканную. Та, с румянцем на щеках, остановилась перед ней и, почтительно улыбаясь, поклонилась. Коссаковская очень смутилась и смерила беспечного племянника, поставившего ее в столь неловкую ситуацию, грозным взором. И тогда та женщина вежливо сообщила по-польски:

– Позвольте напомнить вам мое имя, милостивая госпожа. Эва Франк.

Однако времени для беседы было мало. Игнаций только прошептал тетке на ухо, что при дворе ходят слухи, будто Эва Франк – любовница императора, и это настолько ошеломило Коссаковскую и вызвало такой поток воспоминаний, что, возвращаясь с бала, она плакала в карете.

Игнаций воспринял это как естественную реакцию пожилой дамы, растроганной почестями, которые выпали в тот день на ее долю, и вовсе не удивился. Он лишь упомянул, что об отце этой Эвы Франк много хорошего говорили здешние братья – свободные каменщики, с которыми молодой Потоцкий поддерживал тесные связи.

Катажина умерла в своем имении в Кристинополе в весьма преклонном возрасте, нежно опекаемая Агнешкой, столь же ветхой старушкой.

Самуил Ашербах и его сестры

Самуил Ашербах, сын Рудольфа и Гертруды Ашербах, еще во время учебы попал в дурную компанию, но университет, к счастью, окончил, хоть и не без труда. После недолгой и неудачной практики в одной из венских юридических фирм, вступив в конфликт с начальством, он все бросил и, наделав долгов, без ведома родителей отправился в Гамбург. Там Самуил сперва устроился писарем к одному судовладельцу, потом заработал неплохие деньги, зарекомендовав себя как талантливый, многообещающий юрист, умеющий взыскивать по страховке огромные суммы. Несмотря на достигнутые успехи, по каким-то не вполне ясным причинам (якобы речь шла о вымогательстве) через год исчез. Наконец родители получили от него письмо из Америки и долго рассматривали конверт, которому довелось пересечь океан. Письмо было из Пенсильвании и подписано Samuel Uscher. Они узнали, что сын женился на дочери губернатора и стал уважаемым адвокатом. Из заморских газет, которые, однако, не поступали в венское кафе, где часто бывали Гертруда и Рудольф Ашербах, можно было бы узнать, что – видимо, жена хорошо влияла на Самуила – пиком его карьеры стало назначение судьей Верховного суда. У него было семеро детей. Умер Самуил в 1842 году.

Его сестры-близнецы поселились в Веймаре и Бреслау, где вышли замуж за уважаемых горожан, евреев. Муж Кристины, доктор Лёве, был в Бреслау активным членом «Первого общества братьев», организации прогрессивных евреев. Супруги внесли свой вклад в возведение синагоги под Белым Аистом. Катарина, к сожалению, умерла в первых родах и никакой памяти о себе не оставила.

Библиотека Братьев Залуских и ксендз-каноник Бенедикт Хмелёвский

Коллекция, кропотливо и ценой немалых усилий собиравшаяся братьями-епископами, о сохранности которой так беспокоился ксендз Хмелёвский, со временем невероятно разрослась: около четырехсот тысяч томов и двадцати тысяч рукописей, не считая тысяч эстампов и гравюр. В 1774 году собрание перешло в ведение Эдукационной комиссии[237], а в 1795 году, после последнего раздела Польши[238], по приказу Екатерины II в течение нескольких месяцев перевозилось в Петербург, где оставалось до Первой мировой войны. Затем часть библиотеки была возвращена в получившую независимость республику[239], однако сгорела во время Варшавского восстания[240].

Хорошо, что священнику Хмелёвскому не пришлось снова смотреть на это зрелище – как огонь съедает буквы, а в небо летят мелкие бумажные хлопья.

Если бы люди могли сохранить свои знания о мире, если бы умели запечатлевать их в камне, в кристаллах, в бриллиантах и передавать таким образом своим преемникам, быть может, мир выглядел бы совершенно иначе. К чему нам столь хрупкий материал, как бумага? К чему писать книги?!