Книги крови. Запретное. IV-VI

Элейн пробормотала что-то в знак согласия, внезапно оказавшись мыслями далеко отсюда. Она опять думала про больницу. Про свою боль и выздоровление. Про то, что ей сохранили жизнь лишь благодаря тому, что отняли возможность дать новую. Лучше их, чем нас.

– Меня зовут Кавана, – сказал он и протянул руку, сокращая и без того короткую дистанцию между ними.

– Очень приятно, – ответила она. – Я Элейн Райдер.

– Элейн, – повторил мужчина. – Очаровательное имя.

– Вы просто решили взглянуть на церковь в последний раз?

– Именно так. Любуюсь надписями на каменном полу. Некоторые из них весьма красноречивы.

Он смахнул ногой обломок строительных лесов с плитки.

– Так жалко. Наверняка камни просто разломают на кусочки, когда начнут разбирать пол.

Элейн взглянула на узор у себя под ногами. Отметины виднелись не на всех плитках и зачастую представляли собой только имена и даты. Однако попадались и надписи подлиннее. На одной плитке, слева от Каваны, можно было разглядеть почти стершийся рельеф со скрещенными берцовыми костями, похожими на барабанные палочки, и краткое изречение: Дорожи временем.

– Должно быть, здесь внизу когда-то была крипта, – сказал Кавана.

– Понятно. А это люди, захороненные там.

– Мне сложно представить, по какой еще причине здесь могли оказаться надписи. Я хотел спросить рабочих… – Он запнулся на середине предложения и продолжил: – Вам, наверное, все это кажется не очень здоровым…

– Что?

– Ну, желание спасти от уничтожения какие-то резные камни.

– Не вижу здесь ничего нездорового. Они очень красивые.

Такой ответ его явно воодушевил.

– Мне, наверно, стоит с ними сейчас поговорить, – сказал он. – Я отлучусь с вашего позволения на минуту?

Он пошел пытать вопросами рабочего, а Элейн осталась стоять в притворе храма, как покинутая невеста. Она медленно побрела в сторону алтаря, читая по пути надписи. Кто сейчас помнил о месте последнего упокоения этих людей? Они умерли двести лет назад или того раньше и пребывали не в памяти благодарных потомков, а в полном забвении. И внезапно невысказанные надежды на посмертное бытие, которые она вынашивала в себе тридцать четыре года, растворились: ее больше не давило смутное стремление попасть на небо. В один прекрасный день, а может, и сегодня, она умрет, как умерли все эти люди, и это не будет значить ничего. Нечего ждать, не к чему стремиться, не о чем мечтать. Она думала об этом, стоя в пятачке пробивавшихся сквозь дым солнечных лучей, и была почти счастлива.

Кавана, поговорив с рабочим, вернулся.

– Здесь действительно есть крипта, но ее еще не вскрывали, – сказал он.

– Вот как.

Они до сих пор у нас под ногами, подумала Элейн. Прах и кости.

– Похоже, туда не так-то просто попасть. Все входы запечатаны. Вот почему копают вокруг фундамента. Чтобы найти другой путь внутрь.

– Крипты всегда запечатывают?

– Не так старательно, как эту.

– Может, там больше не было места.

Кавана всерьез задумался над этим комментарием.

– Может, и так, – ответил он.

– Они дадут вам один из камней?

– Это не они решают, – покачал головой Кавана. – Они просто подчиняются местной администрации. Похоже, те наняли фирму профессиональных экскаваторщиков, которые должны попасть внутрь и перенести тела на новое место. Блюдут приличия.

– Надо же, сколько хлопот, – сказала Элейн, снова опустив взгляд на камни.

– И не говорите, – кивнул Кавана. – Все как-то преувеличено. Но, может, мы недостаточно богобоязненны.

– Может быть.

– В любом случае мне сказали прийти завтра-послезавтра и спросить местных грузчиков.

Она засмеялась, представив, как мертвецы со своими пожитками переезжают в новый дом и зовут на помощь грузчиков. Кавана обрадовался, что сумел ее развеселить, хоть и ненамеренно. Развивая успех, он сказал:

– Скажите, а нельзя ли пригласить вас в кафе?

– Боюсь, что не составлю хорошую компанию, – ответила она. – Я слишком устала.

– Мы могли бы встретиться попозже, – настаивал Кавана.

Элейн отвела взгляд от его нетерпеливого лица. Кавана выглядел довольно приятно, хоть и невыразительно. Ей нравился его зеленый галстук-бабочка – забавная деталь, явно призванная компенсировать тускловатый облик. Ей нравилась и его серьезность. Но ей не нравилась идея идти с ним куда-то; по крайней мере, не сегодня. Она извинилась и объяснила, что недавно болела и еще недостаточно окрепла.

– Может, в другой вечер? – спросил он мягко.

Отсутствие агрессии в ухаживании подкупало, и она ответила:

– Да, с удовольствием. Спасибо.

Перед тем как разойтись, они обменялись телефонами. Его явно приятно возбуждала мысль о будущей встрече; это выглядело довольно мило и вселяло уверенность, что она, несмотря на все, что с ней случилось, еще не утратила женской привлекательности.