Книги о семье

Итак, следует рассмотреть, по какой причине допустимо перевести прежде близкого человека в разряд чужих. И здесь надлежит вспомнить о том, о чем мы говорили выше, что дружба рождается из благоволения, вызванного чьими-то достоинствами и зажигающего в душе желание добра тому, кто этого заслуживает. Всякий разумный человек, наверное, возненавидит негодяя и распутника; а тот, кто желает другому блага не по достойной причине, его не любит, но хочет видеть его счастливым и довольным ради своей собственной выгоды. На основании всех этих кратко перечисленных доводов мы можем утверждать, что подлинное благоволение – вещь несомненно достойная и неотделимая от порядочности. Таким образом, зерна и ростки любви, зародившиеся в нашей душе благодаря расположению к тому, кто его заслуживает, изо дня в день становятся все сильнее в той мере, в которой они подпитываются нашим взаимным дружелюбием и верностью при постоянном общении и обращении. И при этом тоже, если порядочность, вещь, несомненно, святая и благочестивая, является источником расположения, то мы можем, очевидно, заключить, что благое расположение является не менее святой и благочестивой вещью. Ведь благочестие всегда благопристойно, и всякий религиозный человек склонен прежде всего к порядочным поступкам, а всякий достойный человек – благочестив. Итак, по справедливости, мы поместим праведное расположение среди святых и благочестивых вещей. Мне кажется подходящим привести здесь пример того рода, о которых пишут понтифики[99], что брак, главным образом, заключается в узах двоякого рода: во-первых, это единение душ, сливающихся в благородном порыве, и такое единение, как они утверждают, божественно по причинам, кои здесь было бы долго и не совсем уместно перечислять; во всяком случае, смертным не дозволяется расторгать эти узы. Однако второй вид соединения – для того, чтобы произвести на свет детей, – если этого достигнуть будет настолько трудно, что при всем благоразумии придется от этой цели отказаться, тогда можно и развестись[100]. Так и в дружбе, – надо почитать за благочестивую обязанность хранить вечную дружбу. Долг гуманности, диктуемый не затронутой порчей и тлением природой, состоит в том, чтобы любить всякого живущего с тобой человека. Признаем, что негодяй, подобный своим порочным нравом бестии, заслуживает звания не человека, а скорее чудовища. Таким образом, перед нами стоит необходимость лишь не возненавидеть того, кто был для тебя чем-то большим, нежели спутник жизни, в силу того благочестивого чувства взаиморасположения, о котором мы говорили. Однако если в домашнем обхождении нечто становится для тебя настолько невыносимым, что любой благоразумный и достойный человек может терпеть это только с большим трудом, я не отниму у тебя права расстаться, по разумной причине, с соблюдением достойного и благочестивого расположения, при прекращении связи и совместного пребывания. Однако какой бы ни была обида, я считаю недопустимым и нечестивым предаваться гневу или мстительности, которые могут побудить тебя открыть некие секреты или нарушить некие обещания, в свое время данные тобой в силу былого святейшего взаиморасположения, ибо это было сделано в силу царившей между вами дружбы, которая теперь прервалась. Во-первых, можно надеяться, что она возобновится и стремиться к этому будет для вас полезно и похвально; во-вторых, если она и не возобновится, я осудил бы того, кто вероломно наносит вред прежнему другу, наравне с человеком, который, чтобы досадить неприятелю, вредит тому, кого он любит. Ассириец Гобрий, по словам Ксенофонта, объясняя персидскому царю Киру, почему он покинул родину, говорил, что не может жить там, где правит убийца его любимого сына; вернее, мог бы, но не хочет ему вредить, поскольку раньше был близким другом его отца[101]. Цицерон[102] сурово осудил in senatu[103] Марка Антония за то, что вопреки всем правилам приличия тот, став его недругом, обнародовал приватные письма к нему от Цицерона. Он был против того, чтобы из мести за обиду раскрывать секреты прежних друзей. Поэтому когда говорят, что долг старой дружбы не забывается, на мой взгляд, имеют в виду обязательства, вытекающие из прошлых нежных чувств и благоприличия. Возможно, я говорю об этом слишком кратко и потому туманно, но если они не вызывают у вас сомнений, Лионардо, давайте посмотрим, что же и каким образом дает нам право разорвать или ослабить до тех пор безмятежную дружбу и нежные и приятные любовные узы.