Книги о семье

ЛИОНАРДО. Какой же образованный и воспитанный человек станет сомневаться, что благоволение в сочетании с порядочностью суть прекрасные и благочестивые вещи? И кто же не воздаст должное этому древнему и, как ты говоришь, почти исчезнувшему ныне обычаю, если говорят, что мы должны поступать честно и справедливо даже с врагами? Разве кто-то станет спорить, что нарушить слово для того, кто погряз в пороке, гораздо опаснее, чем для попавшего в беду из-за чужого вероломства, ибо нетрудно убедиться, что порок вреднее для своего носителя, чем бедность и любое несчастье? Однако здесь, возможно, было бы уместно разъяснить, какие неудобства и тяготы, по мнению достойных людей, дают нам право расторгнуть дружбу. Ведь, если исходить из распространенного мнения, деньги – чуть ли не первое благо для смертных и их следует ставить во главу угла, поэтому многие хитрецы, узнав, что кто-то из их знакомых испытывает затруднения, и не желая помогать им, заранее отрезают все пути для этого, прикрываясь обстоятельствами и рассказывая о том, что у них возникли неожиданные неприятности и они влезли в мнимые долги. И что еще хуже, как я заметил, некоторые из них, чтобы скорее отделаться от старых друзей, стараются вызвать у них гнев какой-либо обидой и оттолкнуть от себя.

АДОВАРДО. Вот негодяи, это верно! Я считаю, что любой справедливый и достойный человек ненавидит подобные мерзкие и подлые уловки, неприемлемые для того, кто хочет дружить и сам заслуживает дружбы. Разве мы не должны прислушаться к старинному и общеизвестному изречению философов о том, что дружба родилась лишь из необходимости помогать друг другу в наших нескончаемых и почти непрерывных нуждах, поэтому долг дружбы – оказывать помощь друзьям? И если похвально не ожидать просьб и обращений, но, как всегда и поступают добронравные и благородные друзья, сразу же, с охотой и щедростью предлагать и дарить другу все необходимое и даже более того; если всякий умеренный и милосердный человек осудит такого невежу, который ради горстки монет поступает мерзко и некрасиво; и если воистину добродетельный и, главное, щедрый человек сочтет большой удачей возможность проявить похвальную благотворительность, то с кем же нам еще быть великодушными, как не с нашими друзьями? И разве не самое постыдное дело – быть скупым по отношению к тем, с кем у тебя, как говорят, все должно быть общим? Итак, могу ли я причислить к серьезным неприятностям этот похвальный обычай подлинного милосердия, который велит помогать тому, кто меня любит и на меня надеется? Превозносят тех, кто пожертвовал жизнью ради дружеского долга, ведь считается, что настоящий друг не пожалеет ни имущества, ни трудов, ни себя самого ради блага того, кого он любит.

ЛИОНАРДО. Что же тогда нужно считать действительно тяжелым неудобством?

АДОВАРДО. Тяжело расставаться с имуществом ради друга?

ЛИОНАРДО. Для многих.

АДОВАРДО. А терпеть боль и нищету для того, чтобы друг был рад и доволен?

ЛИОНАРДО. Разумеется, для многих тяжело.

АДОВАРДО. Тяжело подвергать опасности собственную жизнь ради спасения друга?

ЛИОНАРДО. Еще бы!

АДОВАРДО. А много ли таких, кто готов рисковать жизнью на море с его штормами и на суше, под угрозой нападений и ограбления, ради того, чтобы разбогатеть?

ЛИОНАРДО. Немало.

АДОВАРДО. Не знаю, как другие, но я ради похвалы, несомненно, рискнул бы большим богатством.

ЛИОНАРДО. Будь уверен, что мы тоже в числе тех, кто страстно желает одобрения.

АДОВАРДО. А что ты думаешь о прочих людях?

ЛИОНАРДО. Думаю, что нет таких дикарей, которые не пошли бы на большие траты, чтобы заслужить почет и уважение.

АДОВАРДО. В таком случае скажем, что ради славы и доброго имени мы готовы пренебрегать богатствами.

ЛИОНАРДО. Разумеется.

АДОВАРДО. И ничто нас так не страшит, как бесчестье.

ЛИОНАРДО. Похоже на то.

АДОВАРДО. В таком случае тяжелой неприятностью мы сочтем позор.

ЛИОНАРДО. Мы согласны с тобой.

АДОВАРДО. А чтобы не подвергнуться позору, мы станем поступать так, как я только что рассказывал. Мы будем очень осторожны в своих знакомствах, поставив на стражу своих интересов благоразумие и порядочность.

ЛИОНАРДО. Это похвально. Мне кажется, ты клонишь к тому, что, если по причине какого-то знакомства тебе грозит великое бесчестье, для тебя будет дозволительно расстаться с другом и избегать его, дабы не навлечь на себя хулы.

АДОВАРДО. Я это и хотел вам внушить. Но не всякий порок, по моему мнению, ведет к расторжению дружеских уз. Есть старинная поговорка: «кто нетерпим к порокам друга, тот сам становится порочен».

ЛИОНАРДО. А мне кажется разумной такая поговорка: «кто молча соглашается с пороками друга, тот делает их своими».