Книги о семье

АДОВАРДО. Ты не должен сомневаться, Лионардо, что простота, доброжелательство, великодушие и тому подобные добродетели способны побудить даже суровые и непреклонные души не только вступать в новую дружбу, но и возобновлять старые привязанности, если только они не были мнимыми и притворными с обеих сторон. К тому же, если нас так радуют благодеяния, полученные от людей, которые не могут и не должны нам вредить, то какую же благодарность нам следует испытывать к тому, кто имея такую возможность и даже, наверное, обязанность, обойдется с нами человечно и благородно? По-моему, всякий разумный человек сочтет это подарком вдвойне, если твой предполагаемый противник окажет тебе услугу и не только не станет досаждать и вредить, а поведет себя милосердно и пристойно. Ведь такое благорасположение и великодушие – признаки благородной и достойной высшей власти души, ибо, во-первых, они не приносят тебе вреда, а во-вторых, влекут за собой пользу и вознаграждение. Кто не полюбит такого мужа, рожденного для славы и заслуживающего бессмертия? Чья натура столь извращена (лат.) и коварна, что он откажет в вечной славе человеку, благодаря которому избавится от подозрений и беспокойства, сопутствующих вражде и отравляющих жизнь, и будет великодушно возвращен к сладостной и нежной дружбе? Кто же настолько скудоумен, чтобы, желая покоя и мира, столь любимых и вожделенных для всех, стремиться обезопасить себя мщением, умножая ненависть и злобу? Какой глупец не знает, что обиды не устраняют неприязни, а лишь усиливают гнев? Ты можешь назвать мудреца, который бы отрицал, что месть нужна только для облегчения тягот вражды? Благоразумным считается суждение Фалеса[142] Милетского, который на вопрос о том, что способно утолить житейскую досаду, ответил: «видеть врага в большей тягости, чем мы». Возможно ли, чтобы рассудительный человек, как и всякий другой, будучи в здравом уме, не желающий жить в беспокойстве и вражде, не постарался прекратить ее, вместо того чтобы подливать масла в огонь, для чего, поразмыслив на досуге, можно было бы отыскать немало отличных поводов и способов, как усмирить самый крутой и суровый дух?

Говорят, что лекарство от дурных дел – добрые слова. Можно прочитать, что, устав от странствий, некая женщина по имени Рома подожгла корабли беглецов из Трои; поэтому, как утверждают некоторые, они основали неподалеку оттуда город Рим[143]. Женщинам же удалось мольбами о прощении и кроткими речами успокоить справедливый гнев мужей, собиравшихся их наказать. Как рассказывает Ксенофонт[144], Киаксар отозвал в сторону Кира и имел с ним беседу, во время которой вражда рассеялась и они расстались друзьями. Марк Марцелл с помощью сговорчивости и добросердечия сумел утихомирить своих обвинителей и даже подружиться с ними. Алкивиад лестью и угождением задобрил и укротил Тиссаферна, который из зависти к нему покинул спартанцев, питая вражду ко всему греческому. И, как рассказывает Юстин, правильно поступили гераклейцы, когда благодеяниями и подарками превратили враждебного к ним Ламаха и его войско из врагов в друзей; они посчитали, что возместят понесенные во время войны убытки, сделав своего противника союзником[145]. Я смело утверждаю, что если причиной ненависти не были наши пороки и обида не была вызвана каким-то нашим грубым и жестоким поступком, нам будет нетрудно ублажить любого нашего противника, не отвечая на его гнев и раздражение. Наверное, излишне взывать к твоей человечности и сговорчивости, чтобы убедить тебя приобрести друга и покончить с враждой и заботами. А кто упорствует в ссоре и противостоянии, не желая от них избавиться, тот проявляет не только гордыню и упрямство, но и несносную глупость. Зенон говорил, что волчьи бобы твердые и горькие на вкус, но в воде размягчаются и приобретают сладость. Так и человеческие души, ожесточенные и озлобленные от раздражения и гнева, становятся мягче и приветливее пусть не за один день, но постепенно, если со знанием дела ухаживать за ними и внушать наше стремление к дружбе, приводя подходящие резоны. И лучше всего, если ты сам очистишь совесть перед своими близкими, ибо когда ты с должной скромностью изложишь суть дела и приведешь свои оправдания, они охотнее поверят тебе, чем какому-нибудь доносчику и кляузнику. К тому же, тебе будет легче получить прощение, если ты провинился, пока обида еще свежа и не застарела.

ЛИОНАРДО. Ну хорошо. Однако мне приходит на ум рассказ Плутарха: Дионисий сделал вид, что вернул свою милость Диону и выманил его без свидетелей к крепости на море; здесь он показал Диону его письмо к афинянам и приказал корабельщикам вывезти его в Италию[146]. Так что, наверное, не зря говорят: «не верь раскаянию врага»; это значит, что кто был врагом настоящим другом уже не станет. Но я понимаю тебя так, что следует как можно скорее избавляться от ненависти и сопряженного с враждой беспокойства и налаживать добрые отношения.