Книги о семье

Итак, мы переходим к беседам в первом акте книге III, который интересует нас больше всего с точки зрения сопоставления эмпирического знания per pruova и философского знания per coniettura. Как мы уже говорили и как отмечает сам Альберти в Прологе, обращенном к Франческо д’Альтобьянко, образцом послужил диалог «О хозяйстве» Ксенофонта, в котором изложена довольно продолжительная беседа между Сократом и Исхомахом об управлении домом, о воспитании молодой жены ее мужем и об основах сельского хозяйства. По правде говоря, заявление автора, которое мы имеем в виду, относится исключительно к языку, к стилю сочинения, к их намеренной простоте и «обнаженности»[356]. Но было бы неправильно утверждать, что это «подражательное упражнение», если в нем действительно есть подражание, не распространяется и на другие области: начиная от названия и до разговора Джанноццо с женой, который иногда близко напоминает беседы Исхомаха с его супругой, а также некоторые его ремарки; точек соприкосновения немало, как немало и заимствований, сделанных нашим гуманистом у Ксенофонта. Подробный комментарий к тексту Economicus, опубликованный Франческо Карло Пеллегрини в начале прошлого века в своем издании I primi tre libri della famiglia Альберти, обнаруживает много словесных совпадений.

В самом деле, уже личные качества Джанноццо, представленного Альберти весьма уважаемым человеком[357], выглядят в целом, mutatis mutandis, копией личных качеств Исхомаха, с которым желает встретиться Сократ, а затем называет его «прекрасным человеком» (Kalos Kagathos)[358], чья репутация полностью соответствует внутренним качествам, а конкретные советы и опыт бесценны. Таким образом, не будет невероятным предположить, что беседа Лионардо и Джанноццо навеяна у Альберти чтением Ксенофонта.

Однако Лионардо из книг De familia не Сократ, не завораживающий силой ума философ платоновских диалогов и, может быть, еще менее Сократ Ксенофонта, который рассказывает Критобулу о своих встречах с Исхомахом; безликий персонаж и посредственный мыслитель, восторгающийся «истинами», преподносимыми ему собеседником как универсальные; в сущности, статист, «внимающий землевладельцу, наставляющему его в основах домостроя и пользования имением»[359]. Иначе обстоит дело с Лионардо в первом акте книги III De familia, единственным из участников диалогов, которые различаются своим отношением к практическому опыту и дедуктивному, или философскому знанию, кто полностью чужд всякому испытанию perpruova. Сравнение этих двух способов познания от этого только выигрывает, а их взаимное дополнение выступает на первый план.

Хотя это и не столь очевидно, как в отношении «опытного и практичного» Джанноццо[360], роль которого несколько преувеличивается комментаторами и толкователями[361], действительное значение Лионардо и его функция в диалоге и в данном акте, в частности, заслуживают несколько более подробного рассмотрения. В качестве собеседника Джанноццо, мнения которого он иногда энергично, но корректно оспаривает[362], роль Лионардо заключается в том, чтобы обеспечить плавное течение разговора, а также уточнять и дополнять суждения, продиктованные опытом его старшего родственника. Эта двойная роль имеет, несомненно, первостепенную важность. Помимо прочего, обе функции достаточно отчетливо напоминают методы вопрошания настоящего Сократа, если не его майевтику и его речи. Итак, переключая внимание Джанноццо с одного сюжета на другой или предлагая ему переходить к новым темам, Лионардо направляет беседу к назначенной цели.

Иногда Лионардо уточняет и упорядочивает высказывания Джанноццо.

Сам топос импровизированной беседы, который широко представлен в De familia и почти тождествен жанру ragionare domestico, приобретает в этом контексте иное значение, восходящее к функции princeps orationis /ведущего/, фактически выполняемую Лионардо.

Впрочем, Лионардо с самого начала обнаруживает невольную приблизительность, если не ошибочность некоторых суждений Джанноццо и побуждает собеседника к их уточнениию и углублению.

В первом акте книги III, более коротком, а также в первом акте книги IV сопоставление опыта с «философией» усложняется и обогащается благодаря одновременному присутствию нескольких собеседников, являющихся сторонниками сразу обоих лагерей, как Адовардо и Риччардо, или делающих высказывания в пользу первого из них, хотя и достаточно противоречивые. Это относится к Джанноццо, Пьеро и Буто.