Книги о семье

Тебя рассмешил бы мой рассказ о том, к каким уловкам я прибегал множество раз, пытаясь добиться позволения старших, без которого я не стал бы участвовать в турнире и вообще не представлял себе обойтись в любом деле. Я подсылал к ним ходатаев, родных, друзей и друзей друзей. Я говорил, что дал обещание, и приводил свидетелей, подтверждающих мою клятву, данную сотоварищам. Ничто не помогало. Иной раз я даже, против обыкновения, не желал им добра. Я, конечно, знал, что все это оттого, что они мной слишком дорожат и от избытка любви опасаются, чтобы со мной не приключилось какое-нибудь несчастье, как это бывает с самыми крепкими и отважными, которым случается получить увечье или опозориться. Но мне претило их упорное желание переубедить меня и постоянное противодействие моему стремлению выказать свое мужество. Причем эта неприязнь усиливались еще больше, когда мне казалось, что ими движет экономность, ведь ты знаешь, что они были настоящими хозяйчиками, каким и я ныне стал. А тогда я был молод, щедр на расходы и подарки. ЛИОНАРДО. А теперь?

ДЖАННОЦЦО. Теперь-то я, дорогой Лионардо, стал благоразумен и знаю, что тот, кто разбрасывается своим добром, безрассуден. Кто не испытывал тоски и неуверенности, будучи вынужден отдать себя на чужую милость, тот не знает цену деньгам. Их легко растрачивает тот, кому они доставались без труда. И если эти траты непомерны, он скоро обеднеет. Бедняки же, дети мои, испытывают на нашем свете великие нужды и лишения, так что лучше, пожалуй, умереть, чем жить в нищете и убожестве. Поэтому, дорогой Лионардо, можешь поверить мне, как человеку, глубоко в этом удостоверившемся на собственном опыте, чистая правда заключается в поговорке наших крестьян: «Кто не находит монет в собственном кошельке, тем более не найдет их в чужом». Надо быть бережливыми, дети мои, и избегать излишних трат, как заклятого врага.

ЛИОНАРДО. Но я не думаю, Джанноццо, что вы хотите, избегая расходов, показаться или быть скупым.

ДЖАННОЦЦО. Да Боже сохрани! Пусть будет скуп тот, кто не желает нам добра. Ничто так не вредит нашему доброму имени и расположению окружающих, как скупость. Есть ли такая необыкновенная и чистейшая добродетель, которую не омрачила бы и не затмила собой скаредность? В душе слишком прижимистых и жадных людей всегда поселяются неприятнейшие угрызения и тревога, то побуждающие их к беспокойному стяжанию, то угнетающие их из-за вынужденных трат, кои всегда крайне огорчают скупцов. Они всегда невеселы и никогда не пользуются своим добром.

ЛИОНАРДО. Но кто не хочет выглядеть скупым, тому придется пойти на затраты.

ДЖАННОЦЦО. Атому, кто не хочет показаться безумцем, придется быть бережливым. Но почему же, с Божьей помощью, нельзя быть хорошим хозяином, не будучи мотом? Эти расходы, – поверьте мне, как человеку, который кое-что в этом понимает благодаря жизненному опыту, – такие не обязательные расходы не встречают одобрения у мудрецов, и я никогда не видел, как, думаю, и вы не увидите, чтобы самые умопомрачительные и великие затраты не оказались, по мнению множества критиков, совершенно неудовлетворительными: всегда что-то бывает лишним, а чего-то недостает. Вы можете убедиться в этом не примере устройства пира, хотя это вполне общепринятая трата, чуть ли не гражданский долг, исполнение которого необходимо для поддержания расположения и привязанности друзей. Не станем говорить о суматохе и хлопотах, о других неприятных вещах: нужно то, нужно это, или лучше другое; о сутолоке и расстройстве, которые ты начинаешь испытывать еще до того, как начал накрывать на стол. Опустим также перечисление выброшенных на ветер средств, ссылки на расточение и перевод всего домашнего добра: все кладовые нараспашку, что-то пропало, чего-то не хватает; ты бросаешься искать, клянчишь, покупаешь, тратишь, добавляешь, бросаешь. Прибавь к этому упреки и раскаяние, которое постоянно грызет твою душу из-за этих неисчислимых неприятностей и затруднений, после которых ты, как только погашен очаг на кухне, не дождешься никакой благодарности, Лионардо, никакой благодарности, и хорошо, если на тебя не станут глядеть с подозрением. Притом вовсе не без оснований. Любые не вызванные необходимостью траты я считаю не чем иным, как безумием. А если кто-то поступает сумасбродно в одном, он должен быть безумцем во всем, ибо сохранять долю благоразумия в безумии есть лишь сугубое и невообразимое безумие. Но оставим все эти предметы, ничтожные по сравнению с тем, о чем мы теперь будем говорить. Расходы на приглашение и устройство пиршества для друзей обычно повторяются один-два раза в год, и в них самих заложено хорошее противоядие, потому что кто пошел на них один раз, второй раз, я думаю, остережется, если только он не совсем выжил из ума. Но подумай немного ты сам, Лионардо. Рассуди, что самая пагубная не только для семьи, но и для общины, для всего города вещь – это… как вы их там зовете в своих книгах – тех, кто безрассудно тратит средства?

ЛИОНАРДО. Расточители.