Книги Судей

Десять минут спустя фигура в белом плаще пересекла лужайку. Хелен увидела неподвижно сидящего Джека в лучах лунного света и задумалась, догадался ли он о ее восхитительной шутке. Она на час отложила свое появление в качестве Полярной звезды в доме Фортескью, и теперь должна была попытаться разыграть брата. Она натянула капюшон на лицо и спрятала руки.

– Так ты меня встречаешь? – сказала она низким, устрашающим голосом. – Ты говорил, что будешь рад мне. Проснись, я пришла за тобой.

Он сидел совершенно неподвижно, и ее внезапно охватил страх.

– О Джек, думаю, ты догадался, – сказала она. – Ты сказал, что не испугаешься, и не испугался. Но ты испугал меня. – Она снова замолчала. – Джек, проснись! – быстро сказала она и подхватила его бессильную руку. И мгновенно выронила ее. – Джек… Почему ты мне не отвечаешь? Я сдаюсь. Я хотела разыграть тебя… – Потом ее голос внезапно перешел в крик. – Дик, Дик! – закричала она. – Иди сюда… сюда, кто-нибудь. Я не понимаю, что происходит!

Домашние еще не заснули. В ответ на ее крик зажглись огни и застучали шаги.

Но Джек не двинулся с места. Он обрел друга.

Красный дом

Последние шесть или семь лет Хью Фэйрфакс проводил летние каникулы с женой и двумя маленькими детьми. Они были совсем крошками, когда родители впервые привезли их в эти места – в городок Олкомб у южного побережья Кента. Раньше здесь находился большой порт, но за три века море извергло или, лучше сказать, оставило после своего отступления так много песчаных, покрытых травой дюн, что город перестал быть портом и теперь стоял на расстоянии двух миль от линии прилива.

Утрату мореходного движения частично компенсировали всеобщие спортивные инстинкты конца девятнадцатого века, и Олкомб в некоторой мере восстановил былое процветание с помощью армии игроков в гольф, сделавших городок чрезвычайно популярным в праздничные дни. Пресыщенные активными упражнениями и долгими часами на открытом воздухе, игроки довольствовались маленькими комнатками, а Хью Фэйрфакс, приехав сюда впервые, снял стоявшую на отшибе ужасную виллу, зажатую между газовым заводом и железнодорожным вокзалом.

Наше знакомство вскоре переросло в дружбу. Хью преуспевал, и в прошлом году сказал мне, что купил георгианский дом из красного кирпича у вершины холма, на котором стоит Олкомб, – дом, на который он часто бросал завистливые взгляды. Хью предложил мне приехать и провести с ним последнюю неделю июля, чтобы привести дом в приличный вид к триумфальному переезду его семьи, который должен был состояться в первую неделю августа. В качестве взятки или награды за мои услуги он надеялся, что я проведу этот месяц с Фэйрфаксами и буду отдыхать в комфортной обстановке, которую мы создадим совместными усилиями. Это полностью меня устраивало, и я тут же согласился.

Звонки и электрические лампы были уже установлены, когда мы появились там, но первые несколько ночей, когда спальни еще не были пригодны для жилья, мы оставались в отеле. Эти дни выдались отвратительно дождливыми, и мы проводили долгие часы, старательно расставляя мебель, которую привозили в грузовиках из города.

Сам дом был очаровательным во всем, что касалось размера комнат и общих удобств; хотя последние полгода там никто не жил, он находился в отличном состоянии, и по цене, которую Хью заплатил за него, было очевидно, что сделка чрезвычайно выгодна.

Предыдущим владельцем дома был некий мистер Артур Уайтфилд, отставной адвокат, который, по слухам, баловался кокаином. Мы десятки раз видели его в клубе на поле для гольфа, где он любил пить чай после своего полукруга; как правило, он играл вместе с женой. Уайтфилд был степенным мужчиной средних лет, исключительно вежливым, порядочным и в высшей степени непримечательным. Миссис Уайтфилд, насколько мы знали, посоветовали проводить зиму на юге, и она уехала из Олкомба в конце прошлой осени. Незадолго до Пасхи, примерно четыре месяца спустя, мистер Уайтфилд (мы не знали подробностей и не слишком интересовались этим делом) тоже уехал, продав всю мебель и передав дом агенту для немедленной реализации по чрезвычайно низкой и приемлемой цене.

Это было все, что знал Хью. Выкупив дом, он нисколько не интересовался его историей.

Длинный, двухэтажный, с мансардами на крыше, парадным фасадом дом выходил на улицу. Дверь вела в просторный, выложенный плиткой холл, на второй этаж поднималась лестница из черного дуба с широкими перилами.

По обе стороны холла располагались прекрасные комнаты, левая из которых могла стать идеальной столовой, так как примыкала к кухне. Она, а также большая гостиная, выходящая на сад, окруженный высокими стенами, и холл были обшиты черными панелями.

Справа от двери была комната намного меньше, которую Хью тут же забрал себе. Здесь не имелось панельной обшивки и обоев; стены были оштукатурены и выкрашены в приятный темно-красный цвет. Состояние краски позволяло ясно определить, что отделку проводили недавно.