Книжная кухня

Зато мама всегда была для Су Хёка островком спокойствия. От нее исходило тепло, как от лучей ласкового солнца. С мамой можно было поговорить о чем угодно. Когда на первом курсе Су Хёк захотел отправиться в Америку изучать музыкальную режиссуру, мама бросилась в агентства по образованию за рубежом и даже поехала с ним в Нью-Йорк, чтобы помочь найти жилье. Она уговорила отца, который не одобрял затею с учебой в Америке, выделять Су Хёку средства на проживание. Мама с широкой улыбкой говорила, что отец с юных лет мечтал заниматься музыкой, поэтому будет здорово, что Су Хёк исполнит его мечту. Когда Су Хёк вернулся домой после учебы, отец посоветовал ему присоединиться к компании. Мол, за ночь мюзикл не срежиссировать, поэтому пусть он поработает на благо компании. Су Хёк согласился бы без колебаний, если бы его мама внезапно не выступила против.

Когда Су Хёк понял, что ему не хватает квалификации, чтобы работать по специальности, его золотая мечта, наполненная сладким ароматом персиков, начала разваливаться на части. После окончания учебы в Нью-Йорке он больше года писал сценарий, которым никто не заинтересовался. Отказы никак не объяснялись, но Су Хёк и сам знал причину. Его сценарий плохо выражал боль, печаль и разочарование жизнью. История не смогла бы вызвать сочувствие у публики.

В это непростое для Су Хёка время один из его друзей обратился к нему с деловым предложением выкупить права на известный зарубежный мюзикл. Тогда Су Хёк сам сможет его поставить… Думая об этом как о возможности продемонстрировать отцу свои достижения, Су Хёк продал часть акций, которые получил от деда по материнской линии, и вложил деньги в проект своего друга. На следующий день номер телефона этого друга стал недоступен.

Тогда Су Хёку пришлось устраиваться на работу к отцу. Его младшая сестра уже проработала там более пяти лет и со следующего года должна была стать руководителем одного из направлений. Рутина быстро наскучила Су Хёку. Работы было мало, ее нельзя было назвать сложной (к тому же все вокруг наперегонки рвались ему помочь). Время утекало, как песчинки сквозь пальцы, и Су Хёку казалось, что он попал в ловушку. Он плохо спал и все время просыпался. Сердце вдруг начинало колотиться ни с того ни с сего, а лицо – гореть. Постепенно симптомы усиливались, но Су Хёк не хотел идти к психиатру или психологу: мешала гордость. Вместо этого на выходных он отправлялся к какому-нибудь малолюдному озеру или пляжу, где сидел часами, а потом возвращался домой.

Вслед за этой пыткой судьба нанесла Су Хёку жестокий, сбивающий с ног удар. Этим ударом стала мамина смерть. В прошлом у мамы был рак гортани; его обнаружили относительно рано и полностью вылечили. Однако потом во время компьютерной томографии в одном из легких случайно обнаружили метастазы рака третьей стадии. Внешне мама выглядела как обычно, но сгорела за три месяца. Бабушка Су Хёка по материнской линии прожила еще восемь лет после постановки диагноза. В случае с мамой у семьи почти не было времени, чтобы принять неизбежное и толком проститься.

Су Хёк не мог прийти в себя, не мог осознать случившееся. Он не понимал, почему жизнь завела его в тупик и почему былое счастье и безмятежность оставили его. У Су Хёка не было сил – ни физических, ни моральных, – чтобы разбираться в том, что так сильно запуталось.

* * *

Потихоньку Су Хёк начал думать о смерти. Он был не из тех, кто, выпив, звонит ни свет ни заря друзьям и кричит в трубку: «Эй, сегодня я покончу с собой!» Су Хёк подступался к этой мысли медленно, постепенно – так медленно и постепенно, как наполняется водой ванна. Ему было трудно найти причины, чтобы жить дальше. Проза жизни давила на плечи все сильнее, и казалось, что вскоре Су Хёк сломается под ее весом. Что вскоре вода в ванне перельется через край.

Во вторую пятницу октября Су Хёк не добрался до работы. Ему казалось, что никто его не понимает; впрочем, он и сам себя не понимал. Лицо в зеркале было незнакомым, чужим. Су Хёк выехал из дома в шесть утра. Рев автомобильного двигателя и ощущение простора всегда его успокаивали, – быть может, потому, что навевали теплые воспоминания о том, как дедушка катал его в своем черном седане.

Солнце еще не взошло, и мир, окрашенный в оттенки синего, мирно спал. Су Хёк ехал, сам не зная куда.

На прошлой неделе он был на море, а сегодня рассеянно подумал, что было бы здорово посмотреть на горы. Он хотел немного покататься, собраться с мыслями и отправиться в офис.

Затем в уме всплыла фотография, которую Су Хёк видел несколько дней назад в телефоне своего друга. Фотография была сделана в художественном музее, где сейчас проходит выставка современного искусства из Нью-Йорка. Это навевало воспоминания: Су Хёк сразу подумал о себе в двадцать лет и своей жизни в Нью-Йорке. В интернете он нашел сайт музея современного искусства Суваджин, находящийся в ста сорока семи километрах от Сеула, и вбил его в навигатор в качестве пункта назначения.