Книжная жизнь Нины Хилл

– Вы знали, что вас зовут, как легендарного покемона? – спросила Нина и, как часто с ней случалось, тут же пожалела об этом. Либо он знал и в таком случае это было очевидно, либо не имел ни малейшего представления, о чем она, и мог счесть ее потенциально опасной. Наверняка для людей вроде нее предусмотрена какая-нибудь психотерапевтическая программа, какая-нибудь группа Анонимных Недумающих Болтунов. Может быть, как раз это и обозначает аббревиатура АНБ, а национальная безопасность тут вовсе ни при чем. Потом она подумала, что ее промах был не в том, что она много болтала, а в том, что задала глупый вопрос. Поэтому ей, скорее, следует ходить на встречи Анонимных Идиотов. Это будет довольно большая группа, и аббревиатура будет АИ. Потом до нее дошло, что Молтрес все еще говорит с ней.

Он медленно спросил:

– Вы пришли забрать машину?

Это не помогло, потому что Нина так и не поняла, знает ли он про покемонов, хотя он явно сообразил, что с ней требуется осторожное обращение.

Она покачала головой:

– Нет, если можно. Или вы хотите, чтобы я побыстрее освободила помещение? Что там с платой за…?

Молтрес поспешно перебил:

– Услуги гаража оплачены до конца года. Таким уж человеком был Билл, всегда платил наперед. «На случай, если меня собьет автобус», – говорил он.

При этих словах на лице механика отразилось раздражение, возможно, оттого что он смутился.

– Хотите посмотреть?

Нина вышла за ним из кабинета и проследовала по извилистым и ужасно грязным коридорам, которые привели ее в неожиданно большое пространство в глубине мастерской, где находилось несколько запертых гаражей. Молтрес открыл тот, что посередине, и там Нина увидела свою машину.

Она повернулась к механику.

– Знаете, что Дэвид Хассельхофф стал рекордсменом Гиннесса по количеству зрителей, смотревших на него по телевизору?

Молтрес посмотрел на нее долгим взглядом.

– Нет, – ответил он.

– Да, – продолжала она. – Он уже получил известность, когда снялся в мыльной опере, но «Рыцарь дорог» стал проектом, принесшим ему наибольшую популярность.

– Правда? – спросил Молтрес. – Какой исключительно неинтересный факт.

Он обошел машину и открыл дверь водительского сиденья.

– Хотите прокатиться?

Нина покачала головой:

– Э-э… Я не умею ездить на механике.

Он уже был в ней разочарован, а эти слова только усугубили ситуацию. Нина поняла, что признаться в таком было то же самое, как признаться в неумении плавать или ездить на велосипеде. Не то чтобы эти навыки были жизненно необходимы, просто к тридцати годам человеку уже полагалось ими овладеть. «Ну и ладно, – подумала она, – зато я умею и плавать, и ездить на велосипеде, два из трех не так уж плохо». Еще она умела вязать, в том числе и крючком, так что, когда наступит Апокалипсис, он сможет вести машину с механической коробкой передач, зато у нее будет теплый шарф, и кто тогда будет смеяться зимой?

Сев за руль, Молтрес завел мотор. Звук был громким, очень громким, и Нина поняла, откуда взялось выражение «хриплое урчание». Похоже, Молтрес собирался ее прокатить. Нина обошла машину, села на переднее сиденье, и они медленно выехали из гаража.

* * *

Как и ожидалось, Молтрес не был любителем поболтать. Однако у него нашлись вопросы.

– Отец не учил вас ездить на механике?

– Я никогда с ним не встречалась.

Молтрес бросил на нее быстрый взгляд:

– Правда? И он оставил вам свою любимую вещь?

– Я думала, его любимой вещью были деньги.

Молтрес покачал головой:

– Это не так.

Нина пожала плечами:

– Неужели действительно мало кто не умеет ездить на механике? Разве у большинства машин в нашей стране не автоматическая коробка передач?

Молтрес пожал плечами, объезжая незначительную аварию на перекрестке. Нина смотрела на такие вещи, как все остальные. Опытного водителя из Лос-Анджелеса она могла отличить по скорости, с которой он или она достает права и страховой полис, фотографирует любые повреждения на обеих машинах и едет дальше по своим делам. «Скоро, – подумала Нина, – можно будет только помахать друг другу телефонами, как появится дрон, который все зафиксирует быстрее, чем сменится свет светофора. Не придется даже выходить из машины, которая, вероятно, к тому моменту научится водить себя сама». Тут Нина поняла, что Молтрес о чем-то спрашивает.

– Простите, не расслышала вопрос…

Он закатил глаза:

– Я спросил, почему вы не встречались с отцом.

Она посмотрела на него:

– Серьезно? То есть сначала вы критикуете мои водительские навыки, а потом тут же начинаете задавать личные вопросы о семье?

У него дернулся уголок рта.

– А вы просто удивительная смесь мечтательницы и нахалки. Сначала где-то витаете, а потом бросаетесь колкостями.

– А вы суете нос не в свое дело.

Он вздохнул:

– Слушайте, я был знаком с вашим отцом двадцать лет. Он ни разу не упомянул о вас. Без обид.

– Я и не обижаюсь. Я о нем тоже не упоминала. Но он знал, что я существую, а у меня не было такого преимущества, так что это весомое оправдание, – Нина посмотрела на Молтреса. – О чем он с вами разговаривал?