Книжный магазин у реки

– Да ладно тебе! Я же рассказала тебе про Wordfeud. Ты понимаешь, каково это – признаться в сокровенном?

Рассмеявшись, Уильям отпил глоток кофе.

– Конец для меня еще не совсем ясен, но книга о двух влюбленных, которые встретились в послевоенном Лондоне. Он – немец, она – британка, две противоположности, что само по себе уже сложно, и им приходится бороться за свои чувства. Однажды он просто перестает приходить к ней, и она не знает причины. Она боится, не случилось ли с ним чего… – Уильям откашлялся. – Так вот, я сейчас работаю над концовкой, но идея в том, что встретиться они должны здесь. И еще в том, что любовь притягивает их друг к другу, словно магнит, не оставляя другого выбора – только быть вместе.

Шарлотта опустила глаза, уставившись на стаканчик с кофе.

– А ты когда-нибудь испытывал к кому-то такие чувства?

Уильям поправил воротник своей куртки.

– Все время испытываю. Ну, или, может быть, не все время, но я влюбчивый. Впервые я влюбился, когда мне было пять лет.

– Вот как? И в кого же?

– Ее звали Мабель, она была на три года меня старше и жила в соседнем доме. Я был глубоко влюблен, несколько лет, до тех пор, пока не увидел, как она целует другого мальчика. А ты? – спросил он, рукой зачесав волосы назад.

Шарлотта повела плечами.

– Не знаю. Я не могу припомнить, чтобы была влюблена в кого-нибудь в детстве.

Они остановились еще у одной картины Ван Гога.

– Подсолнухи, – заметила Шарлотта.

– У Ван Гога тоже была история несчастной любви. Может быть, это неизбежно для художника? Может быть, это даже необходимое условие для творчества?

– Означает ли это, что художник всегда стоит перед выбором – счастье или творческая самореализация?

Уильям кивнул в ответ.

– И это ужасно грустно. Насколько мне известно, у Ван Гога никогда не было любовных взаимоотношений. Пару раз он влюблялся, но женщины никогда не отвечали ему взаимностью. Он даже просил разрешения жениться на своей двоюродной сестре, Ки Вос.

– И что, ему не разрешили?

– Нет, это было запрещено в Голландии, и к тому же Ки не стремилась к замужеству. Но Ван Гогу вздумалось, что это семья насильно разлучила их, и он просил отца Ки позволить им встречаться. От отчаяния Ван Гог сунул руку в керосиновую лампу, надеясь, что дядя разрешит им видеться столько, сколько он сможет продержать свою руку над пламенем.

Шарлотта в ужасе посмотрела на него.

– О господи! И чем это закончилось?

– Отец девушки задул лампу и пригласил Ван Гога в бар, чтобы объяснить, что Ки не проявляет к нему интереса и что им никогда не быть вместе.

– Вот и обжегся.

Уильям состроил гримасу.

– Фу, – шутливо отозвался он. – Ты всегда такая бесчувственная?

– Да. Это помогает мне держать мужчин на расстоянии.

Они сели на скамейку и некоторое время сидели в тишине. Шарлотта прикусила нижнюю губу. Ей давно не было так весело, да и вообще приятно отстраниться ненадолго от всего, что происходило с книжным магазином. Уильям открылся ей с новой стороны. Он вовсе не такой угрюмый и скучный, каким представлялся раньше. Может быть, просто она вошла в его жизнь не в самый легкий период?

В какой-то момент Шарлотта подумала, не спросить ли у него совета относительно Сэм. Несмотря ни на что, они, похоже, были хорошими друзьями, и Уильям, пожалуй, мог бы подсказать, как расположить к себе Сэм. Но, когда Шарлотта взглянула на него через плечо, ее окутало теплом, и благостное настроение портить не захотелось. Вместо этого она легонько толкнула его в бок.

– Ну что, скоро пойдем домой? Меня там ждет целая гора бумаг.

Уильям вздохнул.

– Ох уж эта постоянная необходимость трудиться. Я не понимаю вас, шведов!

Шарлотта встала и показала в сторону выхода.

– Это называется трудовой моралью, – радостно сказала она. – Присоединяйся, я покажу тебе, как это работает.

19. Воскресенье, 19 декабря 1982 года

Кристина ложится, уткнувшись лицом в подушку. Дверь закрыта, но она все равно слышит, как они ругаются в гостиной.

– Я не понимаю, зачем тебе общаться с этими типами. Ты не можешь просто прекратить встречаться с ними?

– Они мои друзья. Я не могу просто так бросить своих друзей.

Сара разозлилась не на шутку, ее голос пронзает стены насквозь.

– Конечно, замечательные друзья. Шутят о том, чтобы повзрывать все вверх тормашками.

– Ну, успокойся, это была шутка. Они ничего не имеют в виду, они просто устали от того, что их смешивают с дерьмом.

– Тогда я считаю, что вам нечего распевать ирландский гимн в пабе.

Кристина слышит вздох Даниэля.

– Они выпили лишнего.

– Да это не играет никакой роли. О взрывах не шутят. Здесь, черт возьми, нет ничего смешного.

– Сара, я хорошо их знаю. Они в жизни ничего такого не сделают.

– Откуда тебе знать?

– Мы из одного города и пережили одно и то же. Поверь мне, никто из них не захочет, чтобы здесь было как в Белфасте.

Сара издает стон.

– Мне не нравятся друзья Марка. Ведь ты их толком не знаешь?

– Нет, но он мой брат, и я доверяю ему.

– Ты должен перестать с ними встречаться. Они опасны!

– Опасны? Только потому, что они из Ирландии?