Книжный магазин воспоминаний. Что бы вы изменили, если бы могли вернуться в прошлое?

Я начала брать маму под руку, держаться за руки и мыться вместе, раздевшись догола, только когда половину ее тела охватил паралич. Но это было не желание, а необходимость, – маме нужен был человек, на которого она могла бы опереться, как на посох, ведь мыться самостоятельно не получалось.

Я оторвала взгляд от входной двери и, повернувшись к маме, принялась внимательно разглядывать ее профиль. Изящно заправленные за уши короткие волосы очень ей шли, тонкая яйцевидная форма красивого лица, а чувство стиля всегда отличало ее от других. Я медленно скользнула взглядом по отличным от моих глазам, одинаковым со мной носу и губам и задержалась на мгновение на руках, аккуратно сложенных на коленях. Голубые вены, выпирающие из-под белоснежной кожи, тыльная сторона ладони, намного более гладкая, чем когда я видела ее в последний раз, нежные руки, не знающие тяжелого труда, белеющие под ними кроссовки с накрепко завязанными шнурками.

Шнурки…

Меня охватило странное чувство. С тех пор, как ее тело сковало параличом, мама носила обувь без шнурков. У нее был крошечный тридцать пятый размер ноги под стать маленькому росту, непонятный размер – не то детский, не то взрослый. Мама долгое время покупала одну и ту же обувь, которую с трудом нашла в интернете. Поэтому сейчас, облаченная в кроссовки со шнурками и уютный серый пуховик вместо больничной одежды, выглядела одновременно привычно и незнакомо.

Немного поколебавшись, я положила ладонь на ее руку. Я все еще явственно слышала в ушах голос, в шутку утверждавший, что я должна быть благодарна за то, что светлой кожей пошла в нее. Да, верно. Я похожа на маму – моя кожа настолько светлая, что сияла, словно лампочка, даже посреди ночи. А еще мягкая, как у мамы. И, как у мамы, мои руки гладкие, без единого темного волоска.

За короткие несколько секунд в голове пронеслось бесчисленное множество мыслей. На эти короткие несколько секунд наши такие похожие руки слились в одно целое.

– Мам, у меня холодные руки, да? Кажется, тут отопление не работает, я замерзла, – поспешно выпалила я, опасаясь, что она удивится внезапному порыву, и тут же почувствовала себя неловко.

Но вместо того чтобы удивиться, мама нежно накрыла мою ладонь двумя руками и сказала:

– Поэтому я тебе и твержу, хватит есть холодное. Знаешь, как вредно женщинам есть холодную пищу? А ты вечно лед жуешь, вот и результат.

В ее мягком укоре чувствовалась любовь. Нежные руки, поглаживающие мою кожу, были такими теплыми, что я с трудом это выносила. Это же так легко. Мы ведь могли всегда так касаться друг друга. И почему я этого не знала? Почему была столь глупа, что думала, будто мама будет рядом вечно?

Кончик носа снова защипало. Перед глазами все расплылось, и я неловко закашлялась, когда обеспокоенный взгляд скользнул по моему затылку.

– Что с тобой? Все хорошо? – заволновалась мама, и я преувеличенно усердно закивала головой.

– Госпожа Ли Енхи, пройдите в приемную.

К моему облегчению, настало время приема. Как это обычно бывает в больницах, время нашей записи давно прошло, и на часах уже было три часа двадцать пять минут. Услышав мамино имя, я быстро вытерла влажные глаза и поторопила ее.

– Ты что, тоже заходишь? – спросила она, округлив глаза от удивления, когда я поднялась следом, оставив после себя вмятину на диване от долгого сидения.

– Ну да, а что, нельзя?

– Можно, просто с чего вдруг?

Такой реакции следовало ожидать. Прошлая я осталась бы сидеть в приемной, с недовольным видом уткнувшись в телефон с очередной игрой, но сегодня все было иначе.

– Просто… скучно ждать тебя здесь.

– Да? Ну ладно, пойдем вместе.

Проходя за мамой в широко распахнутую дверь, я мысленно шептала отчаянную молитву, которую поклялась себе никогда больше не произносить. Пожалуйста, пусть мой выбор окажется правильным. Пускай сегодня, здесь, обнаружат мамину болезнь.

Жизнь полна противоречий. Ради того, чтобы предотвратить ее смерть, я желаю, чтобы она оказалась больна – что может быть ироничнее? Я облизала пересохшие губы. Сухой зимний воздух вкупе с внутренним напряжением так иссушили их, что казалось, они вот-вот треснут до крови.

– Госпожа Ли Енхи, что вас беспокоит? – спросил доктор, усаживаясь в кресло.

Мама начала подробно перечислять симптомы. С этого момента я больше ничего не слышала. Все тело подчинилось отчаянной молитве и оглушительному стуку сердца, поднимающемуся от груди слева до самых барабанных перепонок.

– В последнее время у меня течет какая-то жидкость из ушей и слышится звон, доктор.