Книжный магазин воспоминаний. Что бы вы изменили, если бы могли вернуться в прошлое?

Мама рассказывала, что у нее с детства слабые уши и нос. Я вспомнила, что по этой причине она терпеть не могла находиться в воде. Но, когда в средней школе мы с братом начали заниматься водными лыжами, тоже научилась плавать и проводила много времени с нами в воде. После этого у нее каждый раз текла из ушей и носа желтая жидкость, похожая на гной. Нужно было тогда остановить ее. Зачем мы всей семьей заставляли маму, ненавидевшую воду, плавать и утверждали, будто ей обязательно понравится, когда она научится, что нужно регулярно находиться в воде, чтобы лучше развить навыки…

Наблюдая, как медицинское оборудование мучительно проникает в мамино лицо, я закусила губу. Убеждая себя, что если сейчас, здесь обнаружат болезнь, все еще можно будет вернуть на свои места.

Заложенные, как при посадке самолета, уши внезапно отпустило, и со всех сторон на меня нахлынул шум. Болтовня детишек в приемной, ингалятор в процедурном кабинете напротив, неразборчивые слова врача, только что положившего на стол железные медицинские инструменты, а затем быстрые клики мышкой и печатание на клавиатуре.

Время замедляется. На белом мониторе появляются бесконечные новые слова, но для не имеющей медицинских знаний меня это лишь хаотично разбросанные буквы алфавита. Я слежу за врачом в белом халате безумным взглядом и трясу головой. А что, если он не заметит симптомов, связанных с маминой болезнью? Ведь нам нужно получить направление здесь, чтобы попасть на обследование в крупную клинику. Если врач не выдаст заключения, мама ни за что не согласится пройти более тщательное обследование… Я с тревогой посмотрела на часы. Без пятнадцати четыре. У меня осталось меньше двух часов.

– Госпожа Ли Енхи, – наконец произносит врач. Я мгновенно узнаю эту интонацию. – Думаю, вам стоит пройти более тщательное обследование в крупной клинике.

– Почему? Со мной что-то не так?

– В области носоглотки видно затемнение, которое может быть опухолью, но более точные результаты мы получим только после биопсии. Я выпишу направление, пройдите обследование как можно быстрее.

Голос врача звучал очень заботливо, что сильно отличало его от тех, с кем мне приходилось сталкиваться за все эти годы. Но услышать, что даже после того, как я вернулась сюда шестнадцать лет спустя, мамин рак все еще живет в ее теле, оказалось настоящим шоком. Я вспомнила, как несколько минут назад отчаянно молилась, чтобы врач обнаружил болезнь. Я думала, что с радостью встречу совет маме пройти обследование в крупной клинике… однако я по-прежнему находилась в аду.

Получив направление от доктора, мы направились домой. За всю дорогу никто из нас не произнес ни слова. Прошлая я сыпала бы глупыми вопросами вроде: «Мам, а когда ты пойдешь в больницу?», «А крупная клиника – это значит университетская?», «Что такое биопсия?» Зато тридцатичетырехлетняя я в теле себя восемнадцатилетней уже слишком хорошо знала, что означали слова врача.

– …

– …

На пешеходном мосту мама привычно шла на расстоянии вытянутой руки. Но для меня, после всего, что мы пережили в будущем, было неловко идти отдельно. Привычнее поддерживать маму, немного заваливающуюся на один бок при ходьбе, внимать ее словам не ушами, а глазами, постоянно глядя в лицо, и без конца развлекать ее интересными историями. Сейчас же оставалось лишь беззвучно шевелить губами, как золотая рыбка в аквариуме, наблюдая за безмолвным профилем родного человека.

Интересно, о чем она думает? Если задуматься, я ничего не знала о том, каким образом мама впервые узнала о болезни, какими словами доктор в холодном кабинете больницы сообщил ей диагноз, больше похожий на смертельный приговор. Все, что мне известно – папины слова, что в районной больнице маме выписали направление в крупную клинику, а там уже поставили диагноз. Как я могла быть до такой степени равнодушной? Почему ни о чем не спрашивала, ничего не ставила под сомнение?

Это моя вина. Если бы только я была лучшей дочерью. Если бы больше заботилась о маме. Тогда, возможно…

Мысли цеплялись одна за другую, пока в конце концов не разболелась голова. Я резко помотала ею из стороны в сторону. Пришлось в очередной раз напомнить себе, что я вернулась, именно чтобы не потратить оставшуюся жизнь на сожаления, будучи погребенной под гнетом вины. Я вспомнила слова женщины. Чувство вины похоже на комок снега: катишь его по земле, а он становится все больше и больше, пока не станет таким огромным, что ты перестанешь с ним справляться. Я усилием воли взяла себя в руки и сосредоточилась на том, что могу, нет – на том, что должна сделать.

– Я найду номер телефона больницы в интернете, когда придем домой.

– Ты?

– Ага.

– Ты разве знаешь, что такое крупная клиника?

– Это университетские больницы общего профиля. Конечно, знаю.

– И откуда?

– Да это же показывают в каждом сериале про врачей. И вообще сейчас в интернете можно найти все. Кстати, мам, сегодня холодно. Надо было на машине приехать, да? А что у нас на ужин?