Книжный магазинчик прошлого

За стойкой я нашла папку с финансовым отчетом за первую половину августа. Представленные там показатели оказались хуже, чем я ожидала. Мы в день продавали столько, сколько должны были продавать за час. Я представила, как Малькольм распечатывает эти бумаги и наблюдает, как числа стабильно уменьшаются. Его, наверное, охватила паника, хоть он и скрывал ото всех свои страхи. Скорее всего, он сомневался в том, что у нас получится спасти магазин, и боялся, что в ближайшем будущем все изменится. Изменится, но необязательно в худшую сторону.

Я оставила для него записку на столе, на которой было написано: «Прости меня».

* * *

Утром Малькольм постучал в дверь моей квартиры, держа в руках две чашки кофе. Он протянул одну из них мне, и я пригласила его зайти. Сев на диван, мы медленно потягивали кофе, перекладывая друг на друга ответственность за то, каким будет наш разговор – помиримся ли мы или продолжим ругаться.

Малькольм поставил свою кружку на сундук напротив дивана.

– Знаешь, мы ведь впервые здесь вдвоем. Да и я здесь впервые с тех пор как… – Он сцепил руки в замок и опустил их на колени.

– Это ты его нашел?

Я последовала за его взглядом к половицам у двери.

– Я услышал глухой стук и сразу поднялся.

– Я не знала. – Мне хотелось обнять его, взять за руку, как-нибудь успокоить, но я не была уверена, что он позволит это сделать. Наши взгляды бегали по гостиной. – А я ведь ничего толком и не изменила. Мне кажется, я боялась что-либо менять. Но теперь придется, раз уж я решила остаться.

Малькольм поперхнулся кофе.

– Ты остаешься?

– Не волнуйся, я не собираюсь отбирать у тебя работу.

– Нет, я не к этому.

Он осторожно подвинулся чуть ближе, будто я этого не замечу.

– Я просто не могу уйти.

Я повернулась в его сторону, пока наши ноги не соприкоснулись. Малькольм не потянулся ко мне, но я не сомневалась, что в конечном итоге он проявит инициативу.

– Со временем эта квартира станет твоим домом. – Он провел пальцами по моей щеке, и этот жест был таким восхитительным в своей невинности, таким упоительным в своей нежности.

– Прости меня.

Его лицо оказалось так близко, что мой выдох переплелся с его вдохом.

– И ты меня прости.

Я ждала, что он спросит про Билли, про то, все ли в порядке у меня с моей семьей. Но вместо этого он прижался к моим губам. Он так жадно поцеловал меня, словно хотел наверстать упущенное в ссоре время.

– Я рад, что ты остаешься, – улыбнулся Малькольм.

– Я тоже рада, – ответила я. – Что будем делать с магазином?

– Мы разберемся, – сказал он, и я доверилась этому «мы», доверилась мысли, что мы справимся вместе, что мы попытаемся.

* * *

Август бурным водоворотом перетек в сентябрь. Мы с Малькольмом купили еще билетов на матчи «Доджерс». По дороге к стадиону мы гуляли по Эхо-Парку. Малькольм показывал места, где раньше располагались мексиканские пекарни, стены которых когда-то покрывали фрески, но сейчас на них красовались граффити, что Малькольм считал настоящим искусством.

Воскресные пикники семейки Брукс переплюнули барбекю моей юности. Мама подавала домашние маринованные огурцы и варенье к сырной тарелке, а на десерт – мороженое собственного приготовления. Ужин из запеченного лобстера или рыбы сопровождался мамиными рассказами о книгах, которые она прочитала по совету Эвелин, – не только «Страх полета» и «Джейн Эйр», но также произведения Умберто Эко и Милана Кундеры. Папа вспомнил, как однажды Эвелин пригласила к ним домой одного писателя, чье пристрастие к алкоголю было столь же известным, сколь его проза. Этот писатель разбил зеркало, не удержавшись на ногах и свалившись прямо на него. На белой рубашке быстро проступила кровь из ранок в плече, куда впились осколки. Пришлось увезти его в травмпункт, где медсестры активно позировали на совместных фотографиях со звездой. Протрезвев, он заявил папе, что ему в голову пришла идея для следующей книги. Впоследствии этот роман получил Пулитцеровскую премию.

Сентябрьские дни казались длинными и жаркими. Местные жители возвращались из семейных отпусков, с поездок на природу и музыкальных фестивалей. После стольких вечеринок, стольких часов, проведенных с кричащими детьми, люди жаждали получить, наконец, пищу для ума, и в этом им помогал наш сайт с информацией о книжных клубах и программах для постоянных клиентов. Придуманный Малькольмом клуб литературной жизни Лос-Анджелеса попал в список лучших занятий осени, выставленный в местной газете! Правда, после того, как встречи перенесли в бары. Малькольм проводил экскурсии для группы бледных, худощавых парней по барам, где дебоширил Чарльз Буковски, по корейскому кварталу и постоянному прибежищу Рэймонда Чандлера.