Книжный на левом берегу Сены

Я славлю себя и воспеваю себя,

И что я принимаю, то примете вы,

Ибо каждый атом, принадлежащий мне, принадлежит и вам

.

Уолт Уитмен. Песнь о себе (перевод Корнея Чуковского)

Глава 26

— С Днем благодарения, — пожелал всем муж Карлотты Джеймс Бриггс, поднимая бокал бордо в их светлой солнечной квартире в Шестнадцатом округе, где Сильвия с Адриенной последние три года отмечали этот американский праздник, с тех пор как любимая подруга детства Сильвии Карлотта Уэллс решилась все-таки выйти замуж. И как мудро она поступила, что дождалась солидной партии. Джеймс оказался чудесным парнем, он любил жизнь и умел ей радоваться, к тому же, вопреки всем конвульсиям рынка, сумел сохранить свое немалое состояние. Он был начитан, любил театр и путешествия, и они с Карлоттой решили поселиться в Париже — к радости Сильвии, ведь столько ее любимых друзей-американцев собирались уезжать из Франции.

Карлотта всегда обожала День благодарения и даже в Париже умудрилась отыскать правильные ингредиенты для традиционной фаршированной индейки и других праздничных угощений. Адриенна, всегда приветствовавшая возможность отведать новые блюда, тоже полюбила этот день за его жизнеутверждающий настрой на вкусную еду и чувство благодарности. Она с радостью отмечала американский праздник и специально для него готовила подчеркнуто французский вариант сладкого картофеля, взбитого со сливочным маслом и коричневым сахаром так, что больше напоминал мусс. Из традиционных американских блюд она больше всего любила тыквенный пирог, хотя никогда не предлагала испечь его самой, — и это был наивысший комплимент кулинарному мастерству Карлотты.

— Возблагодарим же Кентукки за то, что он стал тридцать третьим штатом, решившим ратифицировать Двадцать первую поправку, — закончил Джеймс свой тост, и над столом поплыл мелодичный звон сдвинутых бокалов.

— Сколько еще штатов должны присоединиться, чтобы закон был принят? — поинтересовалась Адриенна.

— Еще три, тогда общее число достигнет тридцати шести, — ответила Карлотта. — Что даст две трети от нынешних сорока восьми штатов США.

— Слышал, что следующей будет Пенсильвания, — добавил Джеймс, вскинув брови и подняв бокал.

— И тогда абсурду под названием Великий эксперимент придет конец, — подхватила Сильвия.

— Разумеется. Просто ужасно, сколько народу поумирало из-за этого необдуманного скоропалительного запрета, — мрачно заметил Джеймс.

— Преклоняюсь перед вашей страной за саму попытку претворить в жизнь столь высокий идеал, — сказала Адриенна, — даже если ничего не получилось. А теперь и за готовность признать ошибочность решения… такое и человеку-то дается ох как непросто, что уж говорить о целой стране.

— Вы великая защитница Америки, — с теплотой отозвался Джеймс. — И почти внушили мне желание снова там поселиться, но тогда мы будем вдали от вас.

— Между прочим, Киприан на полном серьезе предлагала нам переехать в Калифорнию, — со смехом сказала Сильвия.

— Но не раньше, чем мы тоже туда вернемся! А мы об этом даже не помышляем! — предостерегающе заявила Карлотта.

— Тебе не о чем волноваться, — уверила ее Сильвия. — Наш дом — Франция. За последние пару десятков лет моя нога ни разу не ступала на землю Америки.

Сильвия вспомнила свой давнишний разговор с Киприан, когда та подбивала ее навестить семью в США, но с тех пор, как не стало матери, а Карлотта переселилась в Париж… всякое желание пересечь океан бесследно улетучилось.

— По мне, Калифорния звучит так же экзотически, как Китай! — воскликнула Адриенна.

— Что-что, «Трамплин на тот свет»? — делано удивился Джеймс, намекая на недавний очерк Эдмунда Уилсона о Сан-Диего, занимавшем первое место в стране по числу самоубийств. Сильвия тоже прочитала его, что заставило ее новыми глазами взглянуть на поступок Элинор. Пасадена, в конце концов, не так-то далеко от Сан-Диего. Неужели торгашеский дух и надменная красота пустынных пейзажей и правда странным образом наводят человека на мысль свести счеты с жизнью?

— Ах, мой дорогой, сколько в тебе этого восточного снобизма, — проворковала Карлотта, с любовью погладив плечо мужа.

— Я и есть сноб, — отозвался Джеймс и поцеловал ее в губы.