Читаем Книжный на левом берегу Сены полностью

— Спасибо, — поблагодарила Сильвия сколько Сюзанну, столько и стоящую перед ней молодую женщину. Она сжимала гладкую на ощупь карточку, надеясь, что ее взмокшие ладони не запятнают безупречный глянец.

Адриенна положила руки поверх рук Сильвии и, подавшись к ней, коснулась ее губ своими губами. Сильвия не глядя отложила карточки на кухонный стол и правой рукой ласково провела по щеке Адриенны, о чем мечтала с первой минуты их знакомства и при всех их бесчисленных последующих встречах. От прикосновения та закрыла глаза, а Сильвия запустила руку в ее густые волосы и тесно придвинулась к ней, ощутив, как соприкоснулись их груди. Залитая желанием, Сильвия крепче поцеловала Адриенну и почувствовала на губах вкус молока, кофе, джема. Язык Адриенны проскользнул между губ Сильвии, и та отозвалась на поцелуй, все ниже опуская руку вдоль спины Адриенны.

Сильвии уже показалось, что обе они вот-вот потеряют голову в пылу момента ровно так, как это описывают в книгах, — она много раз читала о подобном, но не верила, что такое когда-нибудь случится с ней. Но Адриенна тихонько застонала и отстранилась.

— Не сейчас, Сильвия. Я хочу тебя, но… уже скоро.

Сильвии казалось, что все ее нервы обнажены и трутся о ее одежду, о воздух, требуя выплеснуть зашкаливающее напряжение громким криком, но она только сказала:

— Хорошо.

Скоро. Скоро. Она и сама это знала, как иногда, бывало, угадывала, что случится на следующей странице книги, и ожидание оборачивалось изощренной пыткой.

Адриенна подхватила руку Сильвии, крепко сжала.

— Для меня огромная радость, что ты здесь. Ты словно феникс, восставший из пепла. Ты даешь мне столько надежды.

Сильвия не сдержала смех.

— Ты мне льстишь, Адриенна.

— Порой миру сначала нужно прийти к концу, чтобы потом начаться заново, — произнесла Адриенна, и теперь Сильвия была уверена, что подруга имеет в виду нечто намного большее: и свой длительный роман с Сюзанной, и войну, а теперь еще две их книжные лавки и весь простор будущего, которое открывалось перед ними здесь, в двух маленьких парижских кварталах.

Глава 4



— Надень красные, — сказала Киприан, впихивая в руки Сильвии пару алых кожаных лодочек на каблуке.

— Слишком они… красные.

Киприан со вздохом закатила глаза.

— Ради всего святого, Сильвия, ты открываешь первый и единственный в Париже английский книжный магазин. Ты столько недель терзалась сомнениями, вдруг туда никто не будет ходить. А теперь прикидываешься, будто не хочешь, чтобы люди тебя заметили?

— Иронично, да? — Сильвии еще как хотелось, чтобы ее заметили. Но не из-за туфель же.

— Одежда, сестренка, — это наши латы, броня. Сегодня они очень даже могут тебе пригодиться.

Сильвия уставилась на туфли, которыми Киприан соблазняла ее, и вспомнила, что всегда восхищалась, как шикарно они смотрятся на ногах сестры. Интересно, каково ходить в такой роскоши?

Изобразив театральный вздох, Сильвия взяла туфли и скользнула в них ногами. Они оказались удивительно мягкими и удобными, и Сильвия даже пожалела, что в ее студии нет зеркала, так ей захотелось посмотреть, как они сидят на ней.

Закурив еще одну сигарету, Киприан удовлетворенно выдохнула:

— Теперь совсем другое дело.

— Ты завтра заглянешь сюда ко мне? На вечеринку?

— Ну сколько можно об одном и том же? Мы уже все сто раз обговорили. Перестань нервничать. Увидимся, и очень скоро. А теперь ляг и постарайся хоть немного поспать.

Что за нелепый совет. Сильвия ворочалась всю ночь, крутилась с боку на бок, едва ли в силах продремать хотя бы два часа кряду. Наконец, в шесть утра она сдалась, оделась потеплее и, надев свои верные прогулочные туфли, вышла на мороз ноябрьского утра, надеясь найти где-нибудь круассан и кофе со сливками. Едва она уселась за столик и закурила, перед ней словно бы из ниоткуда выросла Адриенна. Щеки Сильвии вспыхнули; с их первого поцелуя прошло три дня, и с тех пор она испытывала неловкость в ее обществе, пока вопрос «Когда же?» навязчивой мантрой пульсировал в голове, сбивая с толку, рассеивая внимание.

— Так и думала, что найду тебя здесь, — сказала Адриенна.

Сильвия улыбнулась.

— Не хотела будить тебя в такую рань.

— Мне не спалось.

— Мне тоже. — Когда же?

— Я напекла сразу с полсотни macarons, — сказала Адриенна, усаживаясь на деревянный стул напротив.

Сильвия открыла рот от изумления.

— За эту ночь?

Адриенна кивнула. Сильвия подвинула свой кофе подруге.

— Пей, тебе он нужнее, чем мне. Я лишь без толку металась и крутилась в постели.

— Надо же было куда-то девать нервную энергию. Вот я и подумала, что мы могли бы предложить их на вечеринке.

Адриенна и так уже приготовила тучу угощений для их маленького приема; Сильвия и представить не могла, как их гости справятся со всеми этими муссами, крекерами, фруктовыми десертами, пирожными и прочей выпечкой.

— Спасибо тебе, — только и сумела вымолвить она.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза