Книжный в сердце Парижа

В последний раз я пила натощак на школьной вечеринке, а на следующий день Линда сказала, что ей пришлось увести меня оттуда прежде, чем из-за меня вызвали полицию. Оказывается, я собиралась танцевать на столе с закусками, утверждая, что являюсь реинкарнацией Кармен Миранды[29].

– Пить будешь? – настаивает Виктор.

Они вдвоем уставились на меня, и это начинает смущать. Я беру бутылку и делаю небольшой глоток, стараясь не касаться горлышка губами. Вино теплое и очень кислое. Я передаю бутылку обратно Виктору.

– Мне действительно пора.

– Колетт! – кричит он собаке, которая с азартом роет землю вокруг корней дерева.

После второго свистка собака бежит к нам, Виктор цепляет ее на поводок.

Вино усилило чувство дезориентации, у меня кружится голова, и я чувствую себя так, будто нахожусь в чужом теле.

– Жаль, что он живет на улице, – говорю я, имея в виду Джона, пока мы поднимаемся по каменным ступеням.

Виктор объясняет мне, что это его выбор – всегда находиться там, возле моста, на привычном месте. Он отвергает капитализм, посредственность, респектабельность, власть, статус-кво, благополучие, правила, тиранию мещанской жизни. Не хватает только столового серебра, этикета и свадеб, чтобы у меня закрепилось ощущение, что я слышу слова тети.

– Основная проблема в том, что у него много женщин, – заключает Виктор. – Но любит он только ту, которая его бросила.

Толпа у книжного магазина поредела.

Колетт спешит к хозяйке, которая выходит из зеленой двери со стопкой книг в руке. От Виктора я узнаю, что это Сильвия Уитмен, дочь Джорджа. Теперь, когда ее отец стар и болен, бразды правления магазином перешли в ее руки.

Я нахожу в себе смелость спросить ее на английском:

– Сюда случайно не заходила дама… в возрасте… которая искала девушку? Искала Оливу, то есть меня?

– Оливу? Какое красивое имя! – Она поправляет кудри. – Нет, насколько я знаю. Ты спрашивала у Майи?

Майя – это девушка с волосами цвета воронова крыла, сидящая за кассой. Она пришла на смену тому самому человеку, который утром чуть не переехал мне ноги велосипедом. Мою тетю она тоже не видела.

Я падаю на скамейку. Уже седьмой час, солнце не греет. Время моего пребывания в Париже сократилось вдвое, а я все еще одна. Я пересматриваю свои взгляды на Bagni Londra в Алассио – по крайней мере, там есть Бернардо. Он человек надежный. Сюрпризы делает только на дни рождения, и то предпочитает классику: букет красных роз в офис или поход в спа.

«Я тоже думаю, что это вишня! Скучаю по тебе», – пишу я ему.

Отец тоже отправил мне сообщение.

Как дела в Париже? Сегодня я помогал маме по дому. И как вы только справляетесь вдвоем с этими матрасами? Они же весят целую тонну!

Отец помогает матери по дому? Если бы я не увидела это написанным черным по белому, ни за что бы не поверила. И потом, отец никогда мне не пишет.

– Думаю, твоя встреча накрылась. – Виктор протягивает мне банку пива, из которой он уже сделал несколько глотков. – Но технически время еще есть: мы закрываемся в десять.

Я читала, что при поцелуе передается около восьмидесяти миллионов бактерий. А если пить из одной банки – кто знает?.. Страшно-то как.

– Да ладно, – говорит он, заметив мои сомнения, – алкоголь убивает все микробы.

Под «выходными» можно также понимать воскресенье. Может, тетя имела в виду завтра? Если бы она забыла это уточнить, я бы не удивилась.

Я спрашиваю у Виктора, не знает ли он какой-нибудь отель поблизости, хотя я вряд ли смогу позволить себе отель в центре Парижа. Я потратила почти всю свою месячную зарплату на покупку немецкой тестомешалки.

– Так ночуй здесь, в магазине. – Он пожимает плечами, как бы говоря: логично же. – Платить тебе не придется, но ты должна спросить у Сильвии, можно ли остаться на ночь. И сделать это надо сейчас. Просто завтра утром тебе придется вместе с нами открыть магазин и в качестве компенсации за ночлег отработать двухчасовую смену.

Оказывается, он живет тут не один: кроме него есть еще два артиста и девушка – студентка Сорбонны. Я интересуюсь, куда же помещаются кровати, и Виктор сообщает, что их нет.

– Слушай, давай доверимся печенью с предсказаниями. – Достаю одно печенье, разворачиваю, разламываю, достаю записку. «Есть лучший мир, но цена его слишком высока».

– Ну и? – спрашивает Виктор.

– Наверное, это бракованная упаковка.

Сильвия Уитмен только что вышла на улицу с холщовой сумкой в руках.

– Эта девушка хотела бы остаться здесь на ночь, – говорит ей Виктор.

Она поворачивается к нам с таким видом, будто мы отвлекли ее от важных мыслей, и жестом приглашает следовать за ней в магазин антикварных книг. Пока она возится с бумагами за столом, я кратко излагаю ей свою ситуацию.

– Значит, твоя тетя не пришла?

– Именно так.

– Ну конечно ты можешь остаться.