Книжный в сердце Парижа

Сидя в Латинском квартале за столиком кафе, в котором в попытке сосредоточиться я укрылась с одолженным в библиотеке ноутбуком, я отправляю письмо по электронной почте.

Мне кажется, что офисная жизнь была в каком-то далеком прошлом. К примеру, я уже не помню, какого оттенка светлые волосы Вероники. Пепельного или медового? Я вспоминаю свое рабочее место: пятна кофе на столе, которые я прикрываю ноутбуком, алоэ в горшке (сегодня понедельник, а я здесь и не смогу его полить – выживет ли оно?), горошины со вкусом васаби, которые однажды закатились между столом и стеной, так что достать их оттуда невозможно. Теперь их ждет гниение и распад? Сколько времени на это понадобится? Несколько месяцев, целая жизнь, геологическая эра? Обнаружат ли их, если когда-нибудь мы переедем в другой офис?

Вероника благодарит меня и отвечает, что обсудит это с Большим Боссом.

– Ну и? – говорю я Виктору, который присоединился ко мне и наблюдает за мной, с нетерпением ожидая, пока я закончу. – У тебя много работы, но, похоже, и свободного времени тоже?

– Вообще-то я пришел сюда с посланием, – улыбается он. – Сильвия просит нас поработать у нее в четверг вечером. В книжном магазине будет Леонард Коэн.

Коэн?

Я вспоминаю о поездках с мамой по маршруту школа – дом, о Рождестве, когда я прыгала на диване с тетей, распевая во всю глотку So Long, Marianne, о пластинках, полученных по почте из Парижа, которые до сих пор стоят на полке в моей комнате. Встреча с Коэном есть в моем списке желаний. Напротив этого пункта я нарисовала звездочку – так я обозначила все свои неосуществимые замыслы.

– Он приезжает в Париж, – объясняет Виктор. – А Сильвия пригласила его в книжный магазин: мы организуем вечеринку в его честь.

Я смотрю на него, он говорит серьезно. Поэтому я вынуждена ответить:

– Ты же знаешь, что я завтра уезжаю.

Вычеркнуть из списка пункт, рядом с которым стоит звездочка! Мне может повезти, по-настоящему повезти, хотя бы раз в жизни.

– Вообще-то помощь Сильвии с организацией приема в магазине нельзя назвать настоящей работой, – заявляю я.

– Потому что не сидишь от звонка до звонка за письменным столом?

– Это не настоящая работа. Она не требует каждодневных усилий, которые приводят к результатам в долгосрочной перспективе.

– В долгосрочной перспективе… – Виктор присвистывает. – Громко сказано.

Я пожимаю плечами.

– Такова жизнь.

– На самом деле жизнь сама по себе краткосрочна.

Кажется, я начинаю питать слабость к его интеллекту. Голубые глаза Виктора сияют в обрамлении выбивающихся из-под берета светлых волос, твидовый пиджак сидит на нем небрежно.

– Конечно, если понимать работу как прямую линию во времени, ведущую из пункта А в пункт Б, – допускает он, – то с этой точки зрения мы можем утверждать, что я вообще никогда не работал. А если еще принять во внимание, что я даже не учился в университете, значит, работать я не буду никогда.

Я излагаю ему идею, которую постоянно доносит до меня отец: чтобы жизнь была успешной, нужны цели. Если цели ясны, то шансы добиться желаемого возрастают.

– А если я не хочу ничего добиваться? Кто тебе сказал, что движение вперед – это единственно возможный путь? Что, если, двигаясь в сторону, есть шанс проникнуть глубже? Возможно, именно путем накопления разного жизненного опыта мы сможем преодолеть большее расстояние.

Я закрываю компьютер, допиваю свой кофе с молоком. Я не знаю, что ему ответить. До сих пор все мои начинания завершались неудачей.

– Представь себе почтовых голубей, – продолжает он. – Все думают, что их отправляли в неизвестные им места для доставки сообщений. На самом же деле происходило обратное.

– И что же?

– Их разводили в одном месте, а потом оттуда увозили. Когда хозяин хотел отправить послание в родные края, он выпускал голубя, который инстинктивно находил дорогу.

– Что ты имеешь в виду?

– Что на первый взгляд они как будто улетают, а на самом деле они просто возвращаются домой.

«Привет, папа», – от удивления говорю я вместо «алло». Он никогда не звонит мне.

Я мысленно настраиваюсь на сценарий, в котором он меня сейчас видит: Линда, отпуск, забастовка. Несмотря на внезапно вспотевшие ладони, я рада его слышать. Наш телефонный разговор длится три минуты двадцать пять секунд. Он постоянно повторяет: «ответственность», «работа», «будущее», «свадебное платье», «твоя мать». Мои единственные два слова в ответ: «Мне жаль».