Книжный в сердце Парижа

– Было приятно прогуляться до площади Свободы, я давно не был там в будний день. В газетном киоске из покупателей был только я, и мы разговорились с продавцом. У газетчика дела идут не очень хорошо. Он стал дедушкой, ты знала об этом? Я взял себе последний выпуск судоку.

– Следишь за новостями, значит.

Я слышу, как он улыбается, но вдруг его голос становится напряженным, и он произносит:

– Мы беспокоимся, Олива. Я вчера виделся с Бернардо и…

Я стараюсь не придавать значения тому, что они встречались в мое отсутствие. Признак зрелости – это позволять событиям идти своим чередом и не мешать другим оставаться самими собой. Виктор сказал мне об этом на днях, и он прав.

– Папа, я никого не убивала, я не…

– При чем тут это?

Молчание отца полно тревоги. Он в курсе, что я приехала к его сестре, к тете, общения с которой он меня лишил. Он также знает, что я не нашла ее и пока не возвращаюсь. Я не нахожу веских аргументов для продолжения этого разговора. Вместе с тем мне не хочется, чтобы он думал, будто я от него отдаляюсь, ведь сейчас он мне ближе, чем когда бы то ни было.

– Папа, а как ты? Помимо меня и судоку?

– Сегодня я пригласил твою маму на ужин. Хотя бы немного отвлечемся.

– Отличная идея! Обычно вы никуда не ходите. – Я набираюсь смелости. – Я люблю тебя, – шепчу я.

Должно быть, прошло не менее десяти лет с тех пор, как я в последний раз говорила ему эти слова.

Он реагирует так же, как и десять лет назад:

– Я тоже. – И добавляет: – Поэтому я и волнуюсь.

Мы прощаемся почти сразу: нам обоим слишком неловко, чтобы добавить что-то еще.

Одетта ставит передо мной порцию фиолетового морковного пирога, покрытого глазурью и украшенного цедрой лимона.

Я отламываю кусочек, пытаясь убедить себя, что все будет хорошо. Я смотрю на гуляющих по улице людей. Бриллиант на моем пальце отражает солнечный свет из окна.

«Возвращайся, – отвечает Бернардо. – Возвращайся скорее, Олива».

Когда я собиралась на первое свидание с Бернардо, я вытащила из шкафа всю одежду и перемеряла все подряд. Он сказал, что мы пойдем в какое-то модное место, но не уточнил, в какое именно. Многолюдный бар? Маленький уютный ресторанчик? Когда я показала фото Бернардо маме, она сказала, что он красивый парень, хорошо одевается и к тому же юрист, поэтому я ни в коем случае не должна его упустить: такого, как он, я, может быть, больше не встречу. Ей никогда не нравились мои ухажеры: ни Мауро из лицея, которого она называла панкабестией[61] только потому, что он всегда гулял с собакой, ни Джероламо из университета, получивший прозвище Рай-В-Шалаше за то, что мечтал стать художником.

До назначенной встречи оставалось полчаса, когда мама заглянула в мою комнату и, увидев меня в синем атласном платье бабушки Ренаты и балетках, воскликнула: «Дорогая, в этой хламиде ты похожа на матрону!»

Затем ее взгляд пал на груду одежды, лежавшей на кровати.

– Давай я помогу тебе что-нибудь выбрать? Увидишь, это будет весело.

От отчаяния я согласилась, хотя и предполагала, что весело будет только ей.

«Прежде всего каблук!» – сказала она. Он стройнит, а мне это просто необходимо, но каблуки подходят не ко всему. Может, мне стоит надеть платье-трапецию, которое она мне дарила? Как по мне, то оно похоже на мешок для мусора цвета морской волны. Юбка-карандаш и блузка? Непринужденно и элегантно. Но блузка собирается под мышками в складки, из-за чего я становлюсь похожа на главную героиню фильма «Секретарша». Вряд ли мне захочется стоять на коленях на столе с морковкой во рту.

– Давай примерим брюки! – воскликнула мама, не ожидая моего ответа.

Я примерила джинсы, но они были настолько узкие, что я натянула (и застегнула) их с трудом. Меня накрыло чувство безысходности, но мама улыбнулась и защебетала:

– Посмотрим, может, эти подойдут…

В прихожей лежал пакет из ее магазина, из которого она триумфально извлекла пару черных брюк, широкую шелковую зеленую блузку и туфли того же цвета. Всего два часа назад я отмела идею надеть каблуки с брюками, а теперь смиренно втискивалась в них.

– Идеально! – воскликнула мама, довольная результатом.

Честно говоря, я чувствовала себя престарелой продавщицей роскошного магазина, но потом подумала, что это все равно лучше, чем быть матроной.

Бернардо ждал меня, скрестив на груди руки. Он стоял рядом со «Спайдером» (как я потом узнаю, взятым напрокат специально для этого случая), на его лице застыла широкая улыбка.

– Отлично выглядишь, – сказал он, подходя ко мне и целуя меня в щеку.

Он открыл дверцу с моей стороны и закрыл ее, когда я села, после чего резко тронул с места.