Книжный в сердце Парижа

Мы приехали в модный бар на последнем этаже небоскреба, из окон которого открывается вид на весь Милан. Я даже не знала, что в городе есть такие места. Официант протянул нам меню на глянцевой бумаге, в котором были указаны коктейли со странными названиями: «Девять с половиной недель», «Секс на втором свидании», «Очень старый медведь», «Нимфоманка» или «Полярный круг». К сожалению (или к счастью), мне не пришлось произносить ни одного из этих названий вслух: Бернардо сделал заказ за меня.

– Два Love Is in the Air[62] и немного льда, – решительно сказал он официанту.

Он уверял меня, что этот коктейль просто великолепен и выбирал он его не по названию. Я не понимала, шутка это или нет, но на всякий случай посмеялась. И только потом поняла, что он не шутит. Слова «немного льда» вызвали у меня беспокойство.

Весь вечер Бернардо проявлял заботу. Он просил официанта принести еще одну мисочку арахиса со вкусом васаби, так как заметил, что он мне «очень нравится» (минута рассеянности, и я прикончила все орешки, даже не оставив ему попробовать), он спрашивал, не хочу ли я выпить стакан воды, чтобы не подавиться, не обращал внимания на то, что у меня до сих пор нет постоянной работы, не задавал излишне много личных вопросов, например о моем брате.

Я сообщила, что мне нужно в уборную, грациозно встала и, слегка пошатываясь на каблуках, направилась в конец зала.

В застекленной ванной комнате пахло ванилью, я мыла руки и смотрела на расстилающийся до самого горизонта город. Здесь для вытирания можно было взять маленькое хлопковое полотенце, которое после использования нужно бросить в плетеную корзину.

У Бернардо есть голова на плечах, он волонтерит в «Каритас»[63] и ради спасения бабушки совершает взносы «пять с тысячи»[64] в ассоциацию по изучению болезни Альцгеймера, он умный и внимательный и точно нравится моим родителям. Да, он не понимает моих шуток, обнажает зубы, когда смеется, наверняка через несколько лет у него вырастет живот, к тому же он немного скучный. Но ведь идеальных не бывает. У меня, например, полно недостатков, но он все равно пригласил меня на свидание и привел в такое прекрасное место.

Но если все настолько замечательно, то почему мне так до странности некомфортно? В глубине души я чувствую, что тетя Вивьен бы его не одобрила. Вот почему. Все дело в том, что это не всепоглощающая, невозможная любовь, а спокойные, ровные отношения.

Пока Бернардо оплачивал счет, я, сидя за столом, опять смотрела на освещенный город. Каждая точка света – это окно в мир, который мог бы стать моим. Интересно, каково бы это было? Внутрь меня закралось знакомое чувство: я здесь, и вместе с тем меня здесь нет, я счастлива и несчастна. Я делаю выбор, но в процессе выбора отказываюсь от всего остального.

Когда Бернардо вернулся, мне удалось вернуть прежнее расположение духа. Настрой человека, который легко относится к жизни. Настрой, за который он меня выбрал и который я в тот момент научилась симулировать. Я симулирую саму себя.

Я подбираю вилкой оставшиеся на тарелке крошки морковного пирога. Как им удалось создать такую легкую глазурь? Они не добавляли туда сливочное масло? Только яичные белки и сахарная пудра?

Одетта не может раскрыть мне рецепт, но хочет познакомить меня с Эллой и Йоландой. Прежде чем я успеваю отказаться, она тащит меня к стойке. Близняшки рассказывают, что переехали в Париж из Норвегии. Проработав несколько лет в чужих кондитерских, они решили открыть собственную.

– Заведение в международном стиле для чествования ошибок, – говорит одна из них.

– «Чествование ошибок», мне нравится.

– Это было довольно рискованно, но все же сработало.

Может, это скачок глюкозы в крови, но мне вдруг кажется, что все идет именно так, как и должно. Даже если это не мой выбор.

Через несколько часов я встречусь с Леонардом Коэном. С Леонардом Коэном!

И с тетей.

26

Бен собирается в дорогу. За плечами у него огромный рюкзак. Он поедет автостопом до Марселя, где сядет на круизный лайнер. Он обещает, что скоро вернется.

На ум приходят фильмы, где старший сын уходит на войну. Может, потому, что Бен не очень-то и хочет отправляться в путь? Кажется, что, как солдаты-срочники, он реагирует на приказ: только в его случае это не повестка, а необходимость уехать.

Юлия смотрит на него с грустью, и она права: Бену действительно следовало бы остаться.

У входа в книжный магазин Виктор откупоривает бутылку розового вина и наполняет пластиковые стаканчики.

– Надо это отпраздновать, – рассуждает он. – Если отпраздновать, то все будет хорошо. Это всего лишь путешествие.

Юлия не поднимает бокала, но, когда Бен запевает песню Эдит Пиаф, она тихонько присоединяется. И вдруг нас всех будто обнимает странное чувство, словно мы уже пьяные, глупые и мудрые одновременно, поющие, что видим жизнь в розовом цвете.