Книжный в сердце Парижа

На самом видном месте лежит куча очень старых дубленок и бесчисленные пары джинсов Levi’s 501. Неподалеку рядами стоят ботинки в стиле Мэри Поппинс (именно о таких я и мечтала!), каждая пара скреплена эластичной лентой.

Это не шопинг, а настоящий поиск сокровищ.

Поскольку примерочная кабина отсутствует, я надеваю клетчатое платье прямо поверх брюк и блузки. Оно заужено в талии, доходит до середины голени, как у Сильвии, и стоит всего пять евро. Хоть платье и не моего размера, оно неожиданно приходится мне впору. Неужели я похудела? Я выбираю еще одно – на этот раз в цветочек, с пуговицами спереди. Платье сидит на мне идеально.

– Наконец-то немного шарма, дорогая, – одобрительно кивает Джон.

Он тоже приоделся: на нем ковбойская шляпа, жилет в стиле семидесятых в мелкий горчично-желтый горошек на фиолетовом фоне, а на ногах изрядно поношенные ботинки.

– Отлично выглядишь, – говорю я ему.

– Плевать я хотел на Джона Уэйна[70].

Я держу платья перед собой.

– Какое из них, что скажешь?

– Думаю, надо брать оба.

Оба? Отлично. Перед отъездом я оставлю их Юлии.

Виктор выбрал голубую рубашку с маленькими звездочками и шляпу в стиле Хамфри Богарта[71].

Юлии ничего не нужно: она уже нарядилась в подаренное Сильвией длинное плиссированное платье, которое ей очень к лицу. Она помогает мне найти обувь по размеру. Ботинки в стиле Мэри Поппинс имеют весьма потрепанный вид, от них исходит не слишком приятный запах, тем не менее я непременно желаю их приобрести.

В висящем на стене зеркале мы видим свое отражение. Мы похожи на банду преступников, которых вот-вот поймают.

– Идеально, – заявляет Джон.

Счет составляет шестьдесят шесть евро. Чтобы скорее избавиться от нашего присутствия, хозяйка готова снизить цену до шестидесяти. Я оплачиваю наши покупки, потратив половину своего состояния.

Я выхожу из магазина в клетчатом платье и ботильонах, остальные покупки несу в пакете. Я ощущаю себя точь-в-точь как в те дни, когда бродила по миланским улицам с тетей.

– Надо бы еще купить продукты для пикника, – говорит Джон, сделав глоток из фляги, которую держит в кармане рубашки. – Следуйте за мной.

Мы быстрым шагом доходим до конца улицы. Джон сверяется с картой у станции метро «Ришар-Ленуар», сворачивает на какую-то улочку и наконец заходит в переулок.

Мы останавливаемся у обшарпанного супермаркета.

Берем три бутылки по евро тридцать, два багета по бросовой цене, мягкий сыр с истекающим сроком годности, вареную ветчину по акции и клубнику со скидкой.

Чтобы попасть в метро, мы перепрыгиваем через турникет. Прыгает даже Джон с его больной ногой, и я отвожу взгляд.

Ипподром представляет собой бетонное сооружение в окружении яркой зелени, заполненное нарядно одетыми людьми в соломенных шляпах.

– Посмотрите туда, – Джон указывает на огороженную территорию. – Это круг, там проходит смотр лошадей перед забегом. Скоро приедут жокеи. А вот и они! Видите? Те, что в разноцветных жилетах. Сначала они обсуждают стратегию с тренером лошади, а затем садятся в седло, таким образом публика сможет по достоинству оценить аллюр.

Чтобы удобнее наблюдать за зрелищем, мы подходим ближе.

– Ждите здесь, я пойду разведаю обстановку, – заключает Джон.

Я оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть тетю, хоть уже и догадываюсь, что она опять не придет. Жокеи гарцуют по кругу верхом на вышагивающих тихим ходом скакунах, некоторые из них выглядят озабоченно.

– Наш заезд называется «Награда судьбы», – сообщает Джон. – По счету он шестой, так что у нас в запасе есть целый час. Кобылы-трехлетки, одна миля. У Ванильной Мечты в резерве имеются три заезда, но нет ни одной победы и ни одного призового места, к тому же она никогда не принимала участия в скачках в Лоншан. За нее дают двадцать.

– Что это значит? – спрашиваю я.

– Ставишь один и в случае выигрыша получаешь двадцать.

Вместе с Ванильной Мечтой в забеге участвуют фаворит состязания по кличке Безудержная Страсть (из той же конюшни), коэффициент на победу – 1,74; Вся Жизнь Игра (коэффициент – 2,30); Офис (коэффициент – 3,50) и еще пара кобыл с низкими коэффициентами. Ванильная Мечта находится в проигрышной позиции, в этом нет никаких сомнений. Хотя, по собранным Джоном слухам, это лошадь с характером, кроме того, она хорошо освоила собранный галоп.

– К тому же, как говорится, последние будут первыми, – заключает он. – И знаете почему? Потому что у них больше времени для разбега. – Джон усмехается, поправляя свою ковбойскую шляпу. – У Вивьен свои информаторы, и ее слова не лишены логики: нередко бывает, что жокей ставит на себя через посредников.

– И что из этого следует? – спрашивает Юлия.

Джон выдерживает эффектную паузу.

– Следует то, что вопреки прогнозам мы поставим всё на Мечту.

Виктор издает возбужденный возглас.

– А ты уверен, что она победит? – спрашиваю я, чувствуя прилив адреналина.

– Мы делаем ставки наперекор всякой логике, понимаете? – ликует Джон. – Ни в чем нельзя быть уверенным. В этом вся прелесть! – Он делает глоток из фляжки. – Ты доверяешь своей тете?

– Конечно же нет.