Книжный в сердце Парижа

Это было немыслимо, непостижимо, безумно. Заводить детей по ошибке было не по правилам. Мать отказала мне в этой возможности, а потом и вовсе забрала у меня ребенка. И тогда я уехала. Себе она доверяла ровно настолько, насколько не доверяла мне.

Несколько месяцев подряд, уже будучи в Париже, я ночи напролет лежала с открытыми глазами, глядя в потолок. Мое тело еще хранило следы той сущности, которую я приняла в себя и взрастила, и это еще больше усиливало окружавшую меня пустоту. Мне было стыдно ходить по улицам, я избегала смотреть на себя в зеркало, мне хотелось просто куда-нибудь исчезнуть. Я утратила что-то, что никогда мне не принадлежало и на что, по сути, не имела никакого права.

Меня изгнали. Я произвела на свет брата, который превосходил меня по всем параметрам и обладал большими привилегиями. Я ненавидела и любила его одновременно, он вызывал во мне и страх, и нежность. А потом и он, в свою очередь, будет ненавидеть меня, любить и опасаться. Твоему отцу никогда не нравились ни мои мысли, ни мои поступки. Быть может, в глубине души он догадывался, что мы живем во лжи, и именно это побуждало его относиться ко мне с неодобрением.

Я не ищу оправданий: мы могли бы спастись вместе, но вместо этого я сбежала одна.

Именно тогда я и начала писать. Писать отчаянно, обо всем на свете, в попытках увековечить на бумаге всякую рожденную мысль, по косточкам разобрать каждое мгновение. Писать о том, насколько я не понимала отведенной мне роли. Я была Марчелло никем, всего лишь сумасбродной сестрой. Я пыталась нести в его жизнь свет, хотела помочь ему обрести свободу, но в итоге вызывала в нем только раздражение. Твой отец рос с чувством ненависти ко мне и сам же от этого страдал. Он взрослел под влиянием матери, которая была только моей, но по факту – и его тоже.

Зачеркивания.

Он был зачат в Сан-Фруттуозо.

Зачеркивания.

Пока мы с тобой были в Лигурии, твой отец наткнулся на мой открытый чемодан, в котором на самом виду лежала рукопись. Конечно, он не должен был ее читать, ведь каждый имеет право на личную жизнь. Но всегда происходит лишь то, что должно случиться, и каждому из нас уготована своя судьба. Значит, такова была моя.

Он прочитал и понял все, даже то, что не соответствовало действительности.

Что я не только была его матерью, но и поведала об этом всему миру прежде, чем он сам об этом узнал. Я уже не могла ничего исправить.

Действительно ли я хотела издать эту книгу? Да, нет, не знаю.

Зачеркивание.