Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы

Когда спросили его мнение, Дерек Фишер сказал: «Именно так я это и воспринимал. Так оно и было на самом деле. Было много людей, которые чувствовали то же самое. Никто никогда по-настоящему не выходил на публику и не говорил, что считает эгоистичную игру Коби нашей проблемой. Но это то, что чувствовали все».

Друзья и родственники Брайанта восприняли бы этот ответ как признак зависти к его статусу, новому контракту и возможностям дополнительного заработка. Ситуация становилась настолько плохой, что некоторые в его лагере задавались вопросом, намеренно ли его товарищи по команде не давали ему знать, когда противники устанавливали заслоны на его слепой стороне.

Отчасти его защитным механизмом для решения этой проблемы было еще большее отчуждение.

Обмен Джонса означал потерю одного из немногих союзников Брайанта в команде. Но когда его спросили о ситуации, Брайант признал, что у него не было реальных отношений ни с одним из товарищей по команде. «Все, что имеет значение, – это то, что мы делаем на площадке», – сказал он.

Центровой, с другой стороны, был общительным и его хорошо принимали в раздевалке.

«Парень, который был пугающей фигурой при непосредственном контакте, был совершенно не страшным во всех других отношениях, – заметил Говард Бек по поводу О’Нила. – С ним было легко разговаривать. Какими бы ни были его недостатки, будь то в отношении Коби или чего-то еще, Шак до мозга костей был просто душой компании. Он обожал быть среди людей. Шак даже не очень хорошо умел обижаться. Одно из главных различий между ними заключается в том, что Коби действительно был обидчив, и Коби помнил все, каждую мелочь, каждое замечание, брошенное со стороны. Коби не прощал ничего. Я всегда говорил: очень, очень трудно завоевать его доверие; очень легко потерять его; и если ты это сделаешь, удачи тебе в его возвращении».

Бек вспомнил, что ему пришлось написать об отношениях Брайанта и О’Нила после очередного инцидента между ними. «Я спрашиваю его о том, что это за последняя размолвка с Коби, пытаясь сделать какую-то рефлексивную статью о статусе отношений, и Шак говорит: “В принципе, все нормуль”. Я думаю: “Как это все нормуль? Вы, ребята, говорите всякую чушь друг о друге и все такое прочее”. Он сказал что-то вроде: “Послушай, брат, если я злюсь на тебя в понедельник, это не значит, что мы не можем пообедать во вторник. Мы могли бы поссориться в среду, но тогда мы все равно могли бы пойти потусоваться в четверг”. Такова была точка зрения Шака: “Я мог бы выбить из тебя все дерьмо в понедельник, но вторник – совсем другой день. У нас все в порядке. У нас все хорошо”».

Его подход к средствам массовой информации шел по тому же пути. Центровой разозлится из-за того, что напишет репортер, а потом отпустит это.

«Он ничего не может с собой поделать, – заявил Бек. – У него нет желания поддерживать этот гнев и негодование, потому что он слишком занят, он веселится. Он предпочел бы, чтобы его любили. Он предпочел бы, чтобы все смеялись над его шутками. Он просто искренне любит людей, и я думаю, что это одна из величайших добродетелей Шака. Он не будет долго держать это в себе, особенно если это тривиальные вещи, и большинство из них были именно тривиальными».

Брайант изображал нерасположенного честного человека в течение трех сезонов. И, как сказал Бек, Брайант ничего не забывал. В их первый сезон в «Лос-Анджелесе» О’Нил попытался использовать юмор, чтобы подтолкнуть Брайанта к тому, чтобы быть более командным игроком. Центровой даже сочинил песенку на мотив The Greatest Love of All.

В раздевалке он напевал:

«Я верю, что Понторез – это будущее / Сделай комбинацию и дай этому ублюдку бросить…»

Он пел куплет, а потом возвращался со следующим припевом, чуть громче: «Я верю, что Понторез – это будущее…»

Брайант изо всех сил старался изобразить веселье, хотя этот момент только усилил его ярость.

«В защиту Коби скажу, что он молодой парень, намного моложе всех этих парней, – отметил фотограф Эндрю Бернштейн. – Когда он в первый год пришел, в “Лейкерс” были все эти парни, такие как Байрон Скотт и Джером Керси, парни, которые в отцы ему годились. Коби, казалось, чувствовал, что он должен создать образ самого себя, что он был старше, чем на самом деле, более зрелым, взрослым и старше своих лет».

Он часто производил впечатление человека, лишенного чувства юмора.

Конечно, Брайант и О’Нил были не одиноки в своих разногласиях. История баскетбола изобилует историями товарищей по команде, которым не удавалось объединить свою игру и свои характеры. Джордж Микан и Джим Поллард оба вошли в Зал славы, приведя «Миннеаполис Лейкерс» к шести титулам чемпионата, но через сорок лет после того, как они в последний раз играли вместе, их конфликты как товарищей по команде оставались свежи в их памяти.