Кочевник

– Можешь пока в кустики сходить, если найдешь их. По дороге останавливаться буду редко, даже не проси.

– Сто? – не поняла девушка.

Шал вздохнул.

– Не тормози – туалет найди.

Покрасневшая девушка набычилась, не спеша выбралась из кабины, и прежде чем захлопнуть дверь, спросила.

– Длугие сумки куда лазыть?

– Кидай в кунг.

Посмеиваясь в усы и мурлыкая мотив «Мамы Азии», стал разбирать автомат. Слов песни полностью не помнил, но и тех отрывков, что еще сохранились в памяти, отрешиться от тревожных мыслей хватало.

«Мама Азия… там саксаул, кальян и чайхана… Мама Азия… там девушки красивы, как луна… Мама Азия… храни тебя Аллах…»

Глава двенадцатая. Долина вечных снов

Июль 2033 года

Жамбыльская область

Шуский район

Ехали медленно – дороги не было, только примерное направление, которое постоянно сверяли по компасу. Холмы вставали на пути так часто, что приходилось петлять, словно заяц-русак, и с непривычки Шалу казалось, будто крутит баранку с самого утра, хотя ехали всего несколько часов. Уже стал склоняться к мысли, что следовало двигаться на юг, как планировал сначала, и только потом, когда упрется в «железку», сворачивать на восток. Но как ни боролся с сомнениями, маршрут менять не стал, дабы не жечь зазря топливо, пусть и доставшееся на халяву. Как гласил древний лозунг, экономика должна быть экономной.

Степь жила своей жизнью. Вспугнули стаю корсаков, что бросились преследовать «шишигу», нарушая спокойствие бескрайних просторов истеричным визгом и лаем, и неслись вровень с автомобилем, не отставая и упорно держа крейсерскую скорость, остервенело бросаясь на колеса. Шал, посмеиваясь, утопил педаль «газа» в пол, и вскоре, поняв, что старая советская резина зубам не поддается, звери отстали, оставив людей в недоумении. Мало того, что эти небольшие степные лисы, обычно охотящиеся поодиночке, почему-то сбились в стаю, еще и напали на предмет, намного превосходящий их по размеру, возможно, приняв автомобиль за какого-то большого зверя. И насколько Шал успел рассмотреть внешний вид преследователей, они очень изменились за последние годы. Морды удлинились еще больше, клыки стали крупнее и изогнутей. Не хотелось бы испытать их действие на своей шкуре. Что осталось неизменным, так это глаза. Все такие же узкие, как и раньше.

– Смотри, Фань, звери на тебя похожи.

– Пачиму эта? – Девушка, с интересом рассматривая лис в окно, недоуменно обернулась.

– Глаза узкие и хитрые, как у тебя.

– Касахский сутка, да? Сваи гласа видел?

– Они у меня не хитрые, а красивые. – Шал приспустил очки и наклонил голову к Фань, демонстрируя глаза. – Видишь?

– Аха! И сафсем уские, как у тех звелей, блын, – парировала девушка и отвернулась.

Через пару часов, проехав мимо какого-то безымянного озерца, выскочили на широкую, местами заросшую травой полосу, уходившую на юго-восток. Ехать стало легче, и Шал прибавил скорость. Скорее всего та самая старая грунтовая дорога, что на карте обозначена пунктирной линией.

Фань поначалу еще вертела головой, но быстро утомилась унылым однообразием пейзажей и переключила внимание на по-военному аскетичный интерьер кабины. Задавала кучу вопросов, неизменно начинавшихся на «сачем» и «пачиму», и касавшихся всего, что находилось внутри, – стрелок на приборах, моторчика отопителя под торпедо у ее ног и назначения каждого рычага с задней стороны двигателя. Потом полезла к рации, закрепленной на потолке, и крутанула какой-то верньер.

– А сто эта? – вздрогнула от раздавшегося в динамике шума.

– Рация. Чтобы на расстоянии переговариваться.

– Давай пагавалим?

– С кем?

– Не снаю, – она пожала плечами, – кто ответит.

– Я даже знаю, кто ответит, – кивнул Шал.

– Кто?

– Кто-нибудь из банды Иргаша. И они будут знать, что кто-то сидит на этой волне. Поэтому ну нафиг, лишний раз давать почву им для размышлений. Меньше будут знать, лучше будут спать. – Он потянулся и выключил рацию, машинально запомнив номер волны на цифровом табло. – А то еще частоту сменят. Потом будем их слушать.