Код человеческий

Считается, что каждая женщина красива по-своему, кому-то нравятся блондинки, кому-то брюнетки, а на всех ни одна красавица угодить не может. В тот момент Игорь смело поспорил бы с таким постулатом. На Кремова внимательно смотрела черными, чуть раскосыми глазами светловолосая фотомодель в строгой белой блузке и юбке немного выше колен. Ее наряд дополняли остроносые открытые туфельки на высоком каблуке. Каждая черточка лица незнакомки получилась у создателя выверенной и гармоничной: губы пухлые и манящие, но не кукольные, а натуральные; правильной формы нос; кокетливые ямочки на щеках; аккуратные уши, украшенные лаконичными жемчужными сережками. И глаза, притягивающие к себе внимание вновь и вновь. Умные, обрамленные густыми ресницами и очерченные стремительными линиями бровей вразлет. Ко всему этому великолепию прилагалась безупречная фигура.

Несколько минут назад Нерв, спасаясь от смертельной опасности, испытывал безотчетный, почти животный ужас. В сознании окружавшая действительность отпечаталась как мертвый город с таинственными тварями, хозяйничавшими среди руин. Эти компоненты мощно били по восприятию, и казалось, кроме них вокруг ничего нет, а загадочный силуэт в тени лишь новое звено в цепи угроз.

И вдруг она. Незнакомка, внимательно разглядывавшая гостя, вдруг улыбнулась и певуче произнесла:

– Здравствуй, Игорь Максимович!

Милко смотрел на женщину спокойно, уделяя гораздо больше внимания окружавшей обстановке в целом. Он продолжил движение вперед по коридору, даже поравнявшись с загадочной незнакомкой. Эту странность Игорь, растерянный происходящим, отметил вскользь: «В конце концов, Милко тоже в шоке. Может, ему не до общения с новыми людьми». Сейчас Нерва интересовала масса других вопросов, но, пока он думал, какой задать и с чего начать, незнакомка опередила его:

– Меня зовут Марина Николаевна, можешь обращаться ко мне просто по имени. Мне тридцать восемь лет, из которых целую вечность я ждала этой встречи. У тебя, наверное, голова раскалывается от вопросов. – И, улыбнувшись, жестом пригласила Кремова следовать за собой.

Он шел по коридору и невольно любовался ее женственной легкой походкой. Некстати память возвращалась к поведению Милки, который и теперь не очень-то обращал внимание на Марину, семеня рядом.

Вскоре они пришли в небольшой, прекрасно освещенный зал. В центре располагался овальный стол, окруженный дюжиной стульев. Стены, отделанные панелями мореного дерева, дышали основательностью и щеголяли старинной красотой. Остальная обстановка соответствовала отделке стен: мраморный пол, покрытый мягким ковром с высоким ворсом; мебель, сплошь из деревянного массива, имевшая простые формы и линии, но в то же время гармоничная и функциональная; высокий потолок и тяжелые коричневые шторы по краям огромного, во всю стену, окна.

– Выпьешь воды? – предложила Марина и, получив утвердительный ответ, направилась к большому хрустальному кувшину, поблескивающему гранями на комоде.

Она извлекла из верхнего ящичка и наполнила водой стакан, затем поставила его на стол перед Игорем. Тот протянул руку, но тут же резко отдернул ее, пораженный неожиданным наблюдением. Стакан граней не имел, вода отличалась кристальной чистотой, а дневной свет позволял разглядеть даже маленькие пылинки на стекле. Нерв приблизил лицо к стакану, затем коснулся его указательным пальцем. На прозрачной поверхности остался вполне различимый отпечаток папиллярного узора. Он был единственным.

Игорь выпрямился и пристально посмотрел на Марину. Та в свою очередь ответила удивлением:

– Что-то с водой?

– Сколько тебе лет? – проигнорировав вопрос, воскликнул Кремов.

– Тридцать восемь, я же говорила.

– А какой сейчас год?

Она неуверенно пожала плечами:

– Смотря откуда вести отсчет…

– Сколько тебе было в момент катастрофы?! – вскричал Игорь.

– Тридцать восемь. Мне всегда тридцать восемь.

Глава 91

Игорь сидел за столом, заваленным книгами, видеопленками, слайдами и массой других вещей, названия которых Нерв даже не знал. Шел пятый день пребывания в здании Института автоматики. Меланхолично разглядывая оконную раму, Кремов пытался переварить полученную за это время информацию.

Выходило так себе.

В НИИ все как будто было готово к приему человека: пищевая машина выдавала супы из концентратов, соки и даже какао! Правда, выбрать блюда по желанию не дозволялось, машина каждое утро дырявила Игорю палец, проводила экспресс-анализ крови и сама подбирала рацион. Чаще всего на столе оказывалась какая-нибудь каша. Впрочем, каша – тоже отлично. После стольких мытарств в пустоши ее запах кружил голову почище иного деликатеса. Каша – это так человечно, так цивилизованно!