Код Лавакрона

Я видел, как он напрягся при вопросе, как насторожились, будто гончие, почувствовавшие запах жертвы, его подручные и помедлил с ответом. Беата попыталась по своему обыкновению продемонстрировать авторитет и едва не сотворила непоправимую беду:

– Почему именно подружки? Мы – грешницы, которые направляются…

Вдруг я понял, что за ожидание таилось в глазах Си–Така. Пробудившийся во мне безотчетный инстинкт древнего самца подсказал слова:

– Помолчи, Беата, – грубо прервал я девицу, не замечая ее гневно распахнувшихся глаз. – Сейчас говорю я. Си–Так! Если ты спрашиваешь, наши ли это женщины, я отвечаю – да, наши! Мы за них отвечаем. Если кто–то попробует к ним прикоснуться, будет иметь дело со мной и моим приятелем.

Элки с готовностью сжал кулачища. Глаза Си–Така потухли.

– Ладно. Мы еще к этому вернемся, – процедил он. – Итак? Добро пожаловать в клан?

– Вынужден тебя разочаровать. Мы тут по своим делам и двинемся дальше.

Лидер «Доминорума» рассмеялся:

– Советую вам договориться с нами. Иначе, – он показал кивком головы куда–то мне за спину. – Придется иметь дело с ними.

Все тут же обернулись. С другой стороны к пляжу приближалась еще одна лодка с бушпритом в виде русалочьей фигуры. Судно разбрасывало в стороны высокие буруны, потому что над его планширом красовался силуэт здоровенной бабищи с лихим разбойничьим платком на голове. Избыточный вес этой особы заставлял лодку клевать носом и зарываться в волну. Из–за глубокой осадки шлюпка ткнулась в дно, не дойдя до берега. Целая туча брызг поднялась в воздух, когда осанистая пассажирка спрыгнула в прибой. А лодка закачалась так, что едва не выбросила за борт гребцов. Гребцов? Нет, гребчих. На веслах тоже сидели женщины. Я наклонился к Си–Таку:

– Это еще что за женская сборная по гребле? С балластом вместо капитана?

– Феминистки, – беззаботно пояснил Си–Так. – Твари редкостные. А верховодит ими Марша. Сейчас ты с ней познакомишься.

Марша, попирая твердь колоннами ног, грозно на нас надвигалась. Ступни барышни вязли в грунте – земля не держала ее такую. Пожалуй, ростом она была не ниже Элки, но намного превосходила здоровяка в обхвате. Я подумал, что в первый раз вижу женщину, которая весит больше, чем ее самомнение. На подходе к нашей компании атаманша уперла в литые бока сосиски пальцев и потрясла атмосферу сильным грудным голосом:

– Си–Так! Какого черта?! Я заявляю решительный протест! Ты совсем обнаглел?!

– Марша, остынь. Эта группа уходит с нами, – примирительно сказал вождь «Доминорума».

– Мы должны были говорить с ними одновременно. Ты забыл соглашение?

– Это когда мы выкупаем невольников у «молчунов». Но перед нами свободные люди. А один из «молчунов» сегодня пойдет на корм рыбам.

– Хм… Все равно! Ты не имеешь права так поступать! Группа смешанная! Ладно, если бы здесь были одни мужики, – при слове «мужики» ее даже перекосило от презрения. – Но тут присутствуют женщины!

– Они пришли вместе. И девушки готовы следовать за своими мужчинами.

Хвала Творцу, что у Беаты и Эрики хватило ума не уточнять сейчас наши отношения. Марша и так находилась на грани взрыва.

– Не смей при мне проводить дискриминационное разделение! Это для вас, похотливых самцов, важно отличать девушек от женщин! – проревела слониха, но потом смягчилась и деловито добавила. – Я желаю поговорить со своими сестрами наедине. Хочу убедиться, что не было насилия над их волей… И–и–и телом!!! – рыкнула она напоследок.

Происходящее меня, признаться, позабавило. Люблю наблюдать, как взрослые люди валяют дурака. Мне до зуда хотелось отколоть какую–нибудь шуточку относительно тоннажа главной феминистки, но внушительный облик Марши и ее неподдельный гнев навеял мысль, что пока скромность для меня – лучшая из добродетелей.

Она просунула свою лапищу под руку Беаты и увлекла девушку за собой по косе. Эрика последовала следом, боязливо оглядываясь.

– Занятные дела у вас тут творятся. Всех паломников продают в рабство. Люди проламывают друг дружке головы почем зря. Пожалуй, что я начинаю понимать, почему экзотичный Стимоний не слишком популярен у грешников.

Си–Так в ответ на мое утверждение блеснул зубами и с размаху хлопнул меня по плечу:

– Ты и десятой части не знаешь. У нас здесь такие баталии проходят… А что будет послезавтра, и предположить страшно…, – он удивленно покосился вниз, а я ощутил прикосновения к своей ноге и вздрогнул.

Это Лазарь, словно червяк, подполз к нам. Медицинский раствор лишил его подвижности, сковал бедра, поэтому любопытному старику пришлось осваивать перемещение на манер ужа. Он что–то вполголоса ворчал себе под нос, так что мне пришлось нагнуться, чтобы разобрать его речь сквозь шум водопада.

– Какой превосходно он все реализовал! – безмятежно шептал Лазарь. – Вывести гендерную проблему в основу конфликта. Противопоставить Прайд и Стимоний. Я не перестаю им гордиться…,– но увидев, что я прислушиваюсь к его словам, старик осекся.

Похоже, наркоз крепко задурил ему мозги. Но я все равно поинтересовался:

– О чем ты толкуешь?