Код Розы

Хотя лицо Маб не слишком смягчилось при мысли о муже – королеве Маб не была свойственна сентиментальность, – все же она удовлетворенно повертела на пальце обручальное кольцо. Озле пришлось признаться себе, что в тот момент она ощутила укол зависти.

Едва вернувшись домой, она позвонила в Лондон.

– Привет, господин моряк.

– Привет, принцесса, – донесся из трубки теплый голос Филиппа.

Он жил у лорда Маунтбеттена, готовясь к экзаменам на лейтенантское звание. Озла услышала шорох бумаги.

– Занимаешься так поздно?

– Вообще-то пишу письмо.

– Любовные записочки какой-нибудь вертихвостке? – поддразнила его Озла. – Я ведь знаю, стоит твоему кораблю причалить, как ты немедленно падаешь в объятия красотки, а то и двух.

– Милая, джентльмены о таких вещах не распространяются.

То есть так оно и было. Ну да, это от женщин требовалась добродетель, но не от мужчин, плавающих в неведомые дали. Несправедливо, конечно, но что тут поделать.

– Покуда эти красотки остаются по ту сторону земного шара, бог с ними, – решила Озла. – А кому адресовано твое письмо?

– Кузине Лилибет. Только она еще занимается с гувернанткой, так что не вздумай воскрешать зеленоглазого монстра ревности.

– Какой кузине? Принцессе Елизавете?

Она почти услышала, как он пожал плечами.

– Она мне пишет с тринадцати лет. Ну и я время от времени отвечаю ей строчкой-другой. Очень милая девочка.

Случалось, до Озлы в очередной раз доходило, что Филипп вообще-то принц. Она знала, что он потомок королевы Виктории; знала, что он изредка гостит в Виндзорском замке. И вот, оказывается, он также переписывается с будущей королевой Англии, и ему позволено называть ее Лилибет. И все же порой трудно было поверить, что насмешливый растрепанный морской офицер, который слишком быстро гонял на своем авто и целовал ее так, что она обо всем забывала, носит титул принца.

– О чем ты задумалась, Оз?

Ох, о многом. Как обидно, что ее выгнали из бюро Тревиса, толком не выслушав. И о том, как страшно, что кто-то действительно может выносить из БП расшифрованные донесения. И еще кошмары о «Кафе де Пари»… И о том, как жутко было узнать, что в Восточной Европе массово убивают евреев… Жаль, что ничего из этого нельзя произнести вслух. Филипп стольким с ней поделился: рассказал и о своей матери, и о том, как ему снова и снова снится сражение при Матапане, и как грустно ему потерять связь с сестрами в Германии. А что может открыть ему она? Абсолютно ничего.

Как можно построить что-то общее с мужчиной, когда столько из того, что приходится ему говорить, ложь?

– Ни о чем, – бодро ответила она. – Тут такая скукотища…

– Лучше уж поскучать, чем подвергаться опасности. Ты себе не представляешь, как я рад, что тебе ничего не грозит в унылом Бакингемшире. – Пауза. – Я ведь тебя люблю.

У Озлы перехватило дыхание. Он еще никогда этого не говорил – во всяком случае, вслух.

И она тоже.

– А я люблю тебя, – прошептала она в ответ.

«Так давай же оформим все официально, Филипп. – Слова едва не сорвались с языка. – Сбежим в бюро записи актов, как Маб и Фрэнсис, станем жить в гостиничных номерах, когда ты в отпуске. Почему бы и нет?» Маб сказала бы на это: «Потому что принцы не женятся на девицах без титула». Иногда Озле казалось, что подруга права, – ну какое у них с Филиппом может быть будущее, даже если они встречаются уже больше двух лет. Но порой ей хотелось выдвинуть подбородок вперед и принять вызов. В конце концов, никакой королевский трон Филиппа не ждет; он поселился в Англии, как и Озла, сражается на стороне Англии, как и Озла. Не было никаких причин запретить ему поступать как пожелает и жениться на той, кого он выбрал сам. Да и мисс Озла Кендалл далеко не девица из кордебалета, она не отплясывает на барных стойках, демонстрируя подвязки. Ее представили к королевскому двору. Покойный отец завещал ей деньги, которые она получит, когда ей исполнится тридцать либо когда выйдет замуж – смотря что произойдет раньше. Она занята важной работой, помогает спасать жизни и делает это чертовски качественно. «Я достаточно хороша для Филиппа Греческого, – с вызовом подумала Озла. – Я достаточно хороша для какого угодно мужчины».

– Уверена, что тебя ничего не гнетет, принцесса?

– Да просто чепуха, милый. Ты же меня знаешь. – Если мир умудрится не рухнуть до конца этой войны, у них с Филиппом еще будет время выяснить, чего им можно ожидать от того мира. А сегодня было только «сейчас», и она не намеревалась портить это «сейчас», мучительно размышляя о будущем. – Не хочешь сводить на танцы одну глупенькую дебютантку?

– Ты куда больше чем глупенькая дебютантка.

– Я рада, что хоть кто-то так думает.

Глава 32