Кодекс

Рисовать мы тренировались на пустой здоровенной парковке рядом с гипермаркетом на Гражданке. Набрав нужное количество пустых бутылей из помоек, мы наполняли их водой в туалете гипермаркета, грузили в тележку и везли наружу, потом в воду добавляли немного краски. Асфальт был размечен, по сигналу мы бежали, выливая воду. Размер фигуры оценивали на глаз – по меткам. В течение нескольких секунд мы стремительно рисовали каждый свою часть – и убегали. Несколько банок краски Война заготовила – украла из магазина – но Коза волновалась, что мы не успеем добыть достаточное количество до акции. И после тренировки Леня с Олегом пошли искать строймаркеты.

Самым сложным оказалось резко поворачивать с канистрой в руках – вода разбрызгивалась в разные стороны. Надпись должна была быть читаемой, а линии «расползались».

По изначальной задумке рисунок состоял из схематического изображения члена и надписи «ПЛЕН» внизу, что расшифровывалось как тюремное «Пиздец легавым ебаным начальникам». Тюремная, воровская эстетика Олегу импонировала. Коза с Каспером за спиной, быстро орудуя канистрой, рисовала зарубку и головку, без которой рисунок выглядел бы неканонично. Олег отвечал за правую сторону гигантского ствола, Леня – за правое яйцо, бабка Любка – за левое яйцо, ее друг рисовал левую часть кривоватого эллипса-хуя. Я, Док и еще пара активистов из Уличного университета были ответственны за буквы. Мы так друг друга и называли в шутку: яйцо, буква, залупа. «Буквы», во-первых, не должны были мешать друг другу, во-вторых, нарисованное должно было быть понятным, в-третьих, буквам полагалось выглядеть одинаковыми по ширине и высоте, так что пришлось побегать.

В момент выполнения акции мы планировали разделиться на группы и гулять по мосту, кося под припозднившихся туристов, которые не могут оторваться от видов ночного Питера. Когда охранники начнут ставить заграждения, блокируя въезд машин на мост, – выйти на позиции, а по сигналу одновременно добежать до своих «точек», синхронно все нарисовать и немедленно свалить в противоположную от рисунка сторону. Так как мост разводится, охранники за линию излома не побегут, а люди с другой стороны будут не в курсе происходящего – и нас никто не задержит. Мы разделили стороны отхода, чтобы не смешиваться и затруднить возможное преследование: кто-то бежал вправо, кто-то влево. Продумали и как добираться домой. Синхронность и быстрота действий имели большое значение.

Была еще мысль запрыгнуть в катер и слиться, как в «Джеймсе Бонде».

Некоторые акции Войны – например, «Дворцовый переворот», требовали месяцев подготовки, но «Хуй» получился легко и непринужденно. Ночью, взяв канистры, мы выдвинулись от Финляндского вокзала, около Ильича переложили их в полиэтиленовые пакеты, чтобы не привлекать внимания. Горлышки канистр оставили открытыми, чтобы не тратить время на раскручивание крышек, распутывание полиэтилена – и не допустить позорного провала акции. Лить краску собирались, не вынимая канистр из пакетов. Во время подготовки некоторое время спорили, что делать с канистрами после того, как нарисуем. Леня предлагал выбросить с моста, чтобы не оставлять улик. Я решила, что это лишняя трата времени, которого после акции и так не будет, и предложила бросить канистры там же. Сошлись на том, что лучше швырнуть там же и улепетывать, и еще решили, что в случае чего канистры можно будет бросать в преследователей – чтобы задержать.

Кроме девяти человек, которые рисовали, на акции присутствовала целая бригада документаторов – кто с камерой, кто с фотоаппаратом. Все они должны были занять наблюдательные точки на высоких зданиях и неподалеку от моста, так что некоторое время мы ждали, когда все приедут, и нервно бродили туда-сюда.

Док прокатил на спине, настроение поднялось.

А потом мы пошли на мост.

Перед разведением Литейного с обеих сторон толпятся люди: опаздывающие, которые в последнюю минуту пытаются перебежать мост, экстремалы-велосипедисты, которых тянет перепрыгнуть со створки на другую сторону, и многие другие,– поэтому затесаться в толпе нетрудно. Когда охранники начали ставить ограждения, мы молчаливо разделились на две группы и пошли на мост, к его середине. Я осталась с незнакомыми активистами, и это нервировало. В себе я уверена, в Лене, остальном ядре – тоже, но храбрость неизвестных людей ставила под сомнение. Они сильно напрягали тем, что застопорились, не желая приближаться к линии разлома, потому что считали, что еще рано, и нас могут заметить. Их тактика – их право, но я настаивала, что пора выдвигаться. Мне хотелось быть ближе к месту акции.