Кодекс боя

– Извините, я ничего такого… – заикаясь, пробормотал Сего.

Из-за панели вышла служительница-даймё с неизменно бесстрастным выражением лица.

– Как я уже сказала, нейроплазматическую реакцию вызвал раствор, в котором во взвешенном состоянии находится пациент. Так что ты, Сего, ни при чем, – сообщила девушка.

– Ксеналия! – Сего обрадовался – как хорошо, что его не увидел здесь кто-то другой. – Вообще-то, я искал тебя, но потом заметил Марвина и…

– Любопытство – одна из неотъемлемых черт научного поиска, поэтому я не виню тебя. Хотела бы, однако, предостеречь от свободного посещения медицинского учреждения, поскольку старшие служители очень заботятся о своих пациентах и не терпят присутствия посторонних.

– Да, понимаю. – Сего невольно оглянулся на гривара за стеклом. – Нейро… Что, ты сказала, произошло?

– Ах да. Совсем забыла, что с представителями вашего вида надо говорить более простыми словами, – без намека на превосходство или снисходительность сказала Ксеналия. – Нейроплазматическая реакция – это реакция нервной системы гривара на химический раствор, в котором он пребывает… точнее, на раствор аминолита.

– Э-э… А что он делает в этой ванне?

– Строго говоря, ничего не делает – и в этом вся суть. После столь тяжелой травмы – вас ведь поэтому и называют гриварами[1], не правда ли? – ему ничего нельзя делать, и даже сила тяжести воздействовать на него не должна. Такие условия служат стимулом для всех способностей организма к заживлению. Раствор аминолита обеспечивает для этого идеальную среду in vitro и, кроме того, содержит компоненты, вызывающие у гриваров симбиотическую реакцию.

В голове у Сего пронесся вихрь вопросов. Он никогда не задумывался о том, почему гриваров называют гриварами, как и о том, что происходит внутри его тела.

– Симбиотическая реакция? – повторил Сего, стыдясь своего невежества.

– Я… рада, что ты спрашиваешь об этом. – Глаза у Ксеналии заблестели, а тонкие губы изогнулись вверх, хотя назвать это улыбкой Сего бы не смог. – Мое исследование как раз и посвящено особенностям нейрофизиологии гриваров. Гривары обладают замечательными внутренними механизмами, которые эволюционировали на протяжении тысячелетий.

Увлекшись, девушка заговорила быстрее, так что Сего с трудом поспевал за ее речью.

– Очевидно, что основные механизмы физиологии гривара – быстро сокращающиеся мышечные волокна и плотная скелетная структура – эволюционировали для того, чтобы наносить как можно больший физический ущерб другим. Но, что удивительно, у гриваров также развивалась совершенно сопоставимая система заживления из кровеносных сосудов и дендритных нервных пучков, назначение которой – противодействие регулярно получаемым травмам. Вот это мы и называем симбиотической реакцией гривара.

– Понятно… – Сего принял задумчивый вид. – Значит, аминолитовый раствор, в котором плавает Марвин, способствует лучшей работе симбиотической реакции. И содействует исцелению?

– Да! Пожалуй, я недооценила возможности мозга гривара. Если ты способен усвоить эти базовые концепции… Значит, теория Уэйленда о нейродегенеративном повреждении когнитивных способностей гриваров может оказаться ошибочной.

Ксеналия быстро сделала какие-то записи на своем лайтдеке. Пока шел разговор, маленький красный спектрал подплыл и завис над ее плечом.

– Получается, что Марвин в значительной степени выздоравливает сам по себе? – спросил Сего.

– Нет. В данном случае у гривара нарушена связь между его внутренними целительными способностями и реальными повреждениями организма. Вот здесь… – Ксеналия провела пальцем по лайтдеку. – Перелом нескольких верхних позвонков привел к полному параличу. И хотя симбиотическая реакция действует в полную силу, основным превентивным фактором, препятствующим выздоровлению, является мозг.

Сего молчал. Полный паралич!

– Мозг гривара не оценил способность организма перенести тяжелую травму. В момент ранения мозг отключился, исполнив функцию естественного защитного механизма. Таким образом, пока позвоночник адекватно восстанавливается в ходе естественного процесса регенерации, мозг по-прежнему пребывает в травмированном состоянии. Без нашего вмешательства мозг Марвина наверняка бы отключился сам и дал команду остальным системам сделать то же самое.

– Какого вмешательства? – спросил Сего.

Ксеналия кивком указала на шланги и провода, идущие к голове гривара.

– Мы установили симулятор в нижнем переднем неокортексе. Сейчас это единственный способ поддерживать активность мозга. В сущности, симулятор обманывает мозг, заставляя его думать, что все в порядке, что никакой травмы нет. Без симулятора мозг бы полностью отключился. И Марвин бы умер.

Сего сразу подумал о Коленках. И о себе.

– Симулятор, который вы включаете в его мозгу, похож на тот, что используется на Испытаниях? – медленно проговорил он.