Кодекс боя

Секция гриваров, к которой Лейна привела Сего, отличалась скромной простотой. Если не считать непритязательных прилавков с вяленым мясом и местным элем, интерьер проектировался с единственной целью направить публику к главному объекту стадиона, к арене. Пройдя по коридору под эхо собственных шагов, Лейна и Сего вышли к открытым трибунам.

Внизу зрители неспешно подтягивались к своим местам в предвкушении главного события вечера. Толпа напоминала водоворот, бурлящий на периферии и сгущающийся к центру притяжения, к кругу. Кажущийся маленьким с высоты, тот казался серебряным маяком с нарисованными на нем полыхающими полосами. В луче малинового света спектралы, окружающие излучатели, спустились навстречу тем, что поднимались снизу, с круга. Время от времени некоторые спектралы вырывались из потока, кружились и запрыгивали обратно, как лосось на нересте.

– Рубеллий, – прошептал Сего.

Узнав от Мюррея о свойствах различных элементов, он старался распознавать их с первого взгляда. Классифицировать пылающе-красный круг было нетрудно.

– Так и есть, – подтвердила Лейна, поднимаясь по каменной, в трещинах лестнице. – Этот круг доставили из вентурийских рудников, металл для него выплавили из самых чистых в мире руд. Поэтому он прочнее и сильнее всех остальных.

Воздействие красного света ощущалось даже здесь: волосы на затылке встали дыбом, и Сего даже поймал себя на том, что сжимает зубы, как будто готовясь к удару.

Чтобы добраться до своих мест, им пришлось пройти по еще одному проходу. Несмотря на все старания Мюррея выторговать билеты получше, места им достались едва ли не в самой дальней от круга части секции.

Сего огляделся. Собравшиеся гривары держались тише и спокойнее, чем он ожидал. Все они внимательно наблюдали за ходом предварительных боев, время от времени поглядывая на большое световое табло в центре стадиона, на котором отображались биометрические данные бойцов.

Сидящие вокруг гривары внезапно поднялись и проскандировали:

– О то, йео то, ле то!

Их голоса прорезáли хаотичный шум стадиона, и к ним, что удивительно, присоединилась Лейна.

– Что это значит? – спросил Сего.

– Сражайся за мир, сражайся за кровь, сражайся насмерть, – ответила Лейна. – А язык – тикретийский, на нем говорили Древние. – Она улыбнулась мальчику и жестом предложила последовать ее примеру.

Гривары выкрикивали свой призыв всякий раз, когда один из бойцов внизу совершал удачное – сколь бы незначительным оно ни было – действие, демонстрировал силу или мастерство. При этом скандирование как бы становилось частью боевого ритма.

В других секциях публика вела себя гораздо менее сдержанно. Зрители восторженно орали и свистели, когда их фавориты брали верх, и улюлюкали и ухали, когда боец, на которого они поставили свои биты, не оправдывал ожиданий.

При этом толпа пребывала в постоянном движении: одни бегали туда-сюда, чтобы успеть в последнюю минуту внести изменения в ставки, другие спешили заново наполнить кружки элем.

Напряжение мало-помалу нарастало. Последний предварительный бой закончился, пришло время главного поединка.

Интересно, думал Сего, чем сейчас заняты Мюррей и Андерсон. Ждут ли сигнала в крошечной раздевалке где-то в чреве стадиона? Разминается ли Мюррей, работает ли с падами, чередуя комбинации по команде Андерсона, как они делали дома, в подвале?

Или, может быть, просто сидит с закрытыми глазами в расслабленной позе, медленно и глубоко дыша?

Фармер всегда советовал Сего выровнять сердцебиение перед поединком. «Если твое сердце частит, ладони потеют, мышцы напряжены, а в глазах страх, противник это увидит. Успокоить сердце – все остальное придет само».

В круге у Талу этот совет помогал не только сохранять самообладание, но и контролировать биометрические показатели, чтобы противник не мог воспользоваться какой-либо проявившейся слабостью.

Неподалеку два гривара обсуждали предстоящий бой. Сего прислушался.

– Я помню последний поединок Мюррея. Он уже тогда казался до предела измотанным. Как будто заранее сдался. Не могу даже представить, каким он выйдет десять лет спустя, – сказал один.

Второй согласно кивнул:

– Да. Мой дядя был в Верхнем мире, в Цитадели, когда Мюррей проиграл. Дядя был большим поклонником Могучего. До сих пор вспоминает об этом с сожалением. И говорит то же, что и ты. Мюррей на «Олбрайт» пришел сам не свой – поникший, глаза в пол.

Первый гривар отхлебнул чего-то настолько крепкого, что запах уловил даже Сего на своем месте.

– По-моему, это безумие – выйти на арену через столько лет, чтобы сразиться за какого-то пацана. Похоже, что старина Мюррей не совсем понимает, во что ввязался. Не знаю, видел ли он последний бой Драгуна? Тому, чтобы вырубить рыцаря, хватило двух минут. И не какого-то старичка-ветерана уложил – Харди только что окончил Лицей.

– Да, помню этот фи…

Свет вдруг погас. Трибуны притихли, умолкли даже самые шумные фанаты.