Кодекс Снеговика

– Точно.

– Тогда больше вопросов нет. Но они могут появиться потом.

– Всегда готов ответить на них… А теперь настало время мне рассказать тебе что-то очень важное. От этого зависит вся твоя дальнейшая жизнь.

Девочка сдвинула брови.

– Ты говорил про какую-то беду?

– Да. Вашу семью и всех жителей поселка ждет большая беда. Отвратить эту беду можешь только ты.

– На нас нападут враги?

– Можно и так выразится. Враги хотят сжечь Барханы…

– Фашисты? – ужаснулась Анюта…

Уже было поздно. Вадим курил на веранде. Катерина возилась на втором этаже. Анюта перед сном спустилась вниз, накинула шубку на плечи и вышла к отцу.

Вадим не ожидал ее появления.

– Ты еще не спишь? – он среагировал с вратарской прыткостью и быстро убрал чекушку под себя.

– Сейчас пойду. Я хотела перед сном поговорить с тобой.

У Анюты был очень серьезный вид. Она села рядом. Вадим улыбнулся, обнял дочь.

– О чем ты хотела поговорить?

Анюта не знала, как начать, и не знала, стоит ли вообще начинать этот разговор. Снеговик сразу предупредил ее, что если прямо сейчас выложить родителям всю информацию, то это не принесет ничего кроме вреда. Но Анюте не терпелось. Она хотела попытаться. Ведь помочь, кроме папы, никто не сможет. Только он может поверить ей…

– Так о чем же ты хотела поговорить?

«Нет, – она все-таки не решилась, – я поговорю с ним завтра… Или послезавтра»

– Я хотела тебя спросить…

– Ну, спрашивай же, а то замерзнешь.

– Это правда, что раньше ты играл на гитаре?

– Откуда ты знаешь? – Вадим был застигнут этим вопросом врасплох. Благодушная улыбка тут же стерлась с его лица. Он даже немного запаниковал, как бывало, когда кто-то узнавал его на улице.

– Мне мама как-то говорила, а я сейчас почему-то вспомнила.

Вадим ответил не сразу. Он искал нужные слова, а те от него прятались.

– Было такое дело, дочура… Давно… Очень давно. Я закончил музыкальную школу по классу гитары.

– Ты тоже учился в музыкалке?

– Представь себе. Но, в отличие от тебя, я учился там с удовольствием и действительно неплохо играл. Меня даже в консерваторию приглашали…

– А почему же ты сейчас не играешь?

– Не сложилось, – после небольшой паузы ответил Вадим. – Были другие задачи в жизни… Пришлось, бросить.

– Жалко… Я об этом не знала… И ты больше совсем никогда-никогда не играл?

– Какое-то время играл, даже гитару купил лет десять назад, хотел вспомнить, но не получилось… А почему тебя это так интересует?

– Просто хотелось услышать, как ты играешь? Там в гостевой комнате лежит какая-то гитара. Уже треснутая. Это та самая?

– Разве лежит? – Вадим инстинктивно даже повернул голову в ту сторону, где располагалась гостевая комната. Ее окна выходили как раз на веранду.

Несколько лет назад, уже после рокового матча с «Ювентусом», когда ему было совсем муторно, он случайно заглянул в магазин музыкальных товаров и неожиданно для себя купил там гитару – не очень дорогую, но из разряда профессиональных. Он побренчал на ней несколько вечеров, и ему стало почему-то совсем тошно. Вадим забросил гитару на антресоль и больше в руки ее не брал. Теперь, оказывается, она перекочевал сюда…

Гостевая комната находилась на первом этаже, но заглядывали туда редко. Гостевой она являлась по плану Катерины, а так как пока никаких гостей не предвиделось, из этой комнаты создали кладовку для ненужных вещей. Всякий хлам, который скапливался долгие годы в городской квартире, свозили сюда и складывали в этой комнате – на всякий случай, авось когда-нибудь пригодится. Таким же образом, по всей видимости, оказалась тут и давно ненужная гитара…

– Ладно, Анюта, – сказал Вадим, – ложись спать, а я потом проверю эту гитару. Если она в порядке и на ней еще можно играть, я тебе обязательно что-нибудь сыграю.

– Только не обмани.

– Обещаю, – он поцеловал дочь и слегка подтолкнул ее к двери. – Спокойной ночи, милая.

«Да там и струн, наверно, нет», – понадеялся он, когда Анюта ушла.

Выкурив еще пару сигарет на веранде, он все же заглянул в гостевую комнату и действительно нашел там гитару. Она лежала за большим туристическим чемоданом, который они покупали два с лишним года тому назад ради поездки в Турцию. После Турции они больше никуда не выезжали, поэтому чемодан тоже попал в разряд ненужного хлама…

Вадим вытащил гитару, сдул с нее пыль. Струны на ней все были целы, но корпус дал трещину. Он дернул первую струну. Она ответила нотой «до». Вадим повернул колок, быстро подтянул струну до положенной «ми». Потом настроил и другие струны. Пальцы левой руки привычно встали в позу «ля минор», пальцы правой быстро пробежались по струнам сверху вниз и обратно. Кажется, фальши нет. Звук у гитары был довольно сочный, несмотря на трещину.

Вадим некоторое время помедлил, освежая память. Первой на ум пришла мелодия «Эль кондор пасса» («Кондор пролетел»). Он очень любил ее в юности и считал ее своей, то есть принадлежащей только ему. Есть, наверное, у каждого человека такие мелодии и такие книги, которые он несет в себе, как в сосуде, всю жизнь.