Кодекс Снеговика

Вадим не ответил. Катерина снова стала засыпать, но в этот момент уже сквозь сон она услышала гитару. Катерина резко перевернулась. Вадима рядом с ней не было. Лютеция, лежавшая в ногах, подняла голову и с любопытством посмотрела на хозяйку.

– Где он? – спросила Катерина то ли себя, то ли собаку.

Она сунула ноги в тапочки и надела халат поверх пижамы. В доме было прохладно. Наверно, за ночь на улице хорошо подморозило. Крадущейся поступью Катерина поднялась по деревянным ступенькам на второй этаж и затаилась в метре от Анютиной комнаты.

– Может, лучше я вступлю первой, – услышала она голос дочери, – а ты подхватишь.

– Гитара более тихий инструмент, – возразил Вадим. – Я тихо начинаю, а ты уже громче подхватываешь. На контрасте получится мощно. Давай еще раз попробуем…

Заиграла гитара. Там-там-тарам-тара-ра-рам… Сбился…

– Сейчас… Еще раз, – Вадим потряс правой кистью, чтобы кровь прилила к пальцам.

Там-там-тарам-тара-ра-рам. Та-ра-ра-рам-там-там, та-ра-ра-рам-там-там, та-ра-ра-рам-там-та…

Катерина напрягла поясницу, перегнулась и одним глазом глянула в дверной проем (дверей в доме пока не было нигде, кроме туалета).

Вадим сидел на краешке Анютиной кроватки и вел свою партию. Анюта стояла перед ним на изготовке, смотрела в ноты и ждала своего момента. Лицо Вадима было совсем не таким, каким его видела Катерина вчера вечером. Оно светилось свободой и вовсе не было напряжено ожиданием битвы на футбольном поле. Именно такое лицо было у Вадима, когда он играл ей своих задорных виллалобосов и таррегов десять лет назад.

– И-и! – громко объявил Вадим и размашисто кивнул головой.

Анюта вздрогнула и резко двинула смычком. Получилось немного громче, чем нужно было, но она быстро выровнялась и стала играть плавно. Она предельно сосредоточилась. Кажется, еще никогда Анюта не играла с таким воодушевлением. Музыка лилась без задоринок, и даже четвертая позиция была преодолена без скачка. Потом снова вступил Вадим, и теперь они играли вместе. Сердце у Катерины зашлось, на глазах выступили слезы. Она еле удержалась до конца музыки, а когда прозвучала последняя нота, выскочила из укрытия и захлопала.

– Мама! У нас получилось! – закричала Анюта и обняла Катерину за талию.

Примчалась всполошенная Лютеция и стал визгливо лаять и бегать вокруг них.

– Какие же вы молодцы! – Катерина блестящими глазами посмотрела на мужа.

Тот тоже смотрел на нее и улыбался. Уже давно он так тепло не смотрел на нее. Она мягко освободилась от Анютиных объятий, наклонилась и поцеловала мужа в губы. Он погладил ее по щеке…

– На самом деле, мы играли ужасно, – сказал он, хотя не в силах был скрыть своего удовлетворения. – Но если потренироваться, то с этим номером можно будет выступать. Хотя бы на школьном концерте или даже в подземном переходе.

– Как хорошо ты это придумал, – мысленно поблагодарила Анюта, глядя на счастливых родителей.

– Я рад, что тебе понравилось, – тут же отозвался Снеговик.

– Ты прости меня, Снеговичок, что я вчера тебе нагрубила. Мы вместе постараемся что-нибудь придумать. У нас есть еще несколько дней.

– Обязательно придумаем.

Алексей приехал в десятом часу утра. Настроение у него было неважным. Он до последнего надеялся, что за эти два дня, пока он был в отгуле, операция по какой-то причине отменится, но вчера вечером ему домой позвонил Тарас Александрович и сообщил, что специалисты (он так и сказал «специалисты») прибудут в поселок во второй половине дня в синем микроавтобусе марки «Форд».

Хотя сегодня был понедельник, поселок не выглядел пустынным, как это бывало в будние дни. Из каждой третьей трубы вился дымок. В окнах уже горели елочные огни. За многими заборами стояли отдыхающие автомобили, кое-где мелькали широкие лопаты – аборигены расчищали свои дворики. Приближение Нового года чувствовалось в каждой мимолетной картинке, выхваченной глазом. За ночь снова намело снега, утро было морозное, багряно-солнечное, предвещающее веселый день, но Алексея ничто не радовало. Он даже не кивнул охранникам в знак приветствия.

Подъезжая к Штабу, Алексей еще издали увидел Генерала с его собакой. Те уже давно поджидали его. Алексей едва не застонал, увидев эту парочку. В мозгу мелькнула злорадная мысль: «Скоро мы с тобой расстанемся навсегда, салдофон деревянный». Уж кого-кого, а Генерала ему было совсем не жалко…

– Здравствуй, Алеша, – Генерал первым протянул руку.

– Здравствуйте, Семен Петрович. С наступающим вас, – Алексей вымучил угодливую улыбку, пожал небрежно сунутую руку.

Генерал по обыкновению был хмур и строго подтянут в своем бушлате защитного цвета и серой армейской шапке еще советского образца. Алексей никогда не видел его улыбающимся или хотя бы беззаботным. Генерал, как любой военный, всегда находился в состоянии готовности напасть или ответить на нападение. Трифон вынюхивал что-то в снегу. Эта дородная собака казалась полной противоположностью своего хозяина. Несмотря на свой внушительный размер, она была труслива и безропотна…

– Боюсь, праздник будет невеселым, – Генерал грозно смотрел Алексею прямо в глаза.