Кое-что об архимагах

Через всю толпу, звонко хлестая кнутами и разгоняя злыми окриками раззяв, неспешно двигалась конная процессия из десятка всадников с белой каретой, запряженной четверкой. Двигались они нагло, нацелившись к стенам академии по прямой, и даже не думая как-то обогнуть людское море, опрометью шарахающееся в стороны.

Остановились они прямо перед линией стражи, уважительно поклонившейся карете и шустро организовавшей парадный коридор до сферы - которую нервничающий распорядитель вместе с тумбой вынес с постамента и установил поближе, тоже согнувшись в поклоне.

Спешившийся всадник расторопно приоткрыл дверцу кареты и распростерся на земле - чтобы изящная ножка девушки, вышагнувшей из кареты, наступила на спину, как на ступеньку.

Облик гостьи был прелестен - дивное создание, огненно-рыжее, в ослепительной красоте юности и огромном количестве полупрозрачных лепестков шелка, собранных в единое платье. Единый выдох вожделения и очарования пронесся над площадью - в котором безнадежно утонули два проклятия, произнесенных рядом с именем 'Аркадия'.

- А ее, ее жизнь я могу попросить? - Воодушевился Кеош.

Звонко хлестнула оплеуха - и архимаг еле сдержался, чтобы не ударить наставника в ответ.

- Дурень, тебе же сказали - людскую жизнь проси. - Зло проскрежетал мастер. - А это - Светлейшая!

- Она что, не человек? - Усилием воли спрятал Кеош злой взгляд.

- Из какой ты дыры вылез? - Изумился кукольник. - Светлейшие - это не люди. Это - Светлейшие. - Наставительно произнес он.

- А чем они отличаются от людей? - Куда тише спросил архимаг, глядя, как Аркадия с мягкой улыбкой, за которую, казалось, любой стражник убьет не задумываясь, подходит к сфере.

- Рождением, - емко ответили ему, тоном показав, что не намерены продолжать беседу.

'Ну да, ну да - расскажите мне' - рвалось из Кеоша недовольство пополам с ненавистью.

Он еще сотни тому лет назад проверил, что кровь благородных и всех остальных выглядит и течет одинаково.

Архимаг оглянулся, разыскивая иные источники информации - но соученики шустро отступили и отвернули взгляды. Разве что тот блондинчик нагло пялился на Аркадию, пусть и отслеживал краем глаза движения архимага...

Девица, тем временем, коснулась сферы - и та зажглась благородным алым цветом, вспыхнув протуберанцем пламени изнутри.

Толпа выдохнула вновь, а Аркадия наградила их благосклонной улыбкой. Затем девица перевела взгляд на учеников и удостоила отдельной улыбки церковников - шепот благоговения накрыл площадь; с неприятием и болью на лице дрогнула, когда увидела кукольников - и толпа за ее спиной зароптала нарождающимся гневом...

- Стоять не будем, уходим, - тут же заторопился наставник, тычками заставляя остальных пошевеливаться.

- У Светлейших больше одной души, - во время заминки на входе, коснулся блондинчик плечом Кеоша и прошептал ему на ухо. - Угадай, откуда у них остальные? Архимаг коротко кивнул, заодно пригибаясь для входа. После чего задержался и взглянул на город.

Он сожжет его с востока - чтобы огонь разгонял речной ветер и топил всю грязь в воде.

Глава 26

Где-то наверху стучал молоток, наспех заколачивавший дыры в крыше. Над настилом пола взволнованно перекликались друг на друга слуги, доходя до крика и истерики, полагая, что молодая хозяйка не услышит. А совсем рядом, в подземелье, орал на дыбе домоправитель, сдавая всех причастных под еле слышный скрип стила служки-дознатчика.

Продуваемый ветрами дом, не посещаемый владельцами уже с десяток лет, находился в полном небрежении и был частично разграблен обслугой, деловито распродавшей и перетащившей к себе то, что полагала ценным. Жалование, между прочим, им платилось в полной мере все это время - барон Клодиц, владевший участком земли и строением внутри стен Короны, был богат и пунктуален. Но барона вполне обоснованно считали затворником, а на его богатство и пунктуальность смотрели иначе - не обеднеет, а ежели решит навестить, то упредит заранее, чтобы успеть вовремя уволиться. Вернее, считали, что он не приедет никогда - внутри Короны пустыми стояли множество особняков, обладать которыми полагалось по статусу, но проживать в которых не было никакого желания.

Но потом случилась внучка барона, явившаяся на порог сразу с десятком городовой стражи и дюжиной оружных людей, и бежать стало поздно.

Встречали Аркадию со страхом и тщательно скрываемой злостью - как и всякое ворье, слуги не считали украденное значительным уроном для богатеев, а желание справедливости полагали придурью владетельной стервы. И уже где-то фоном было удивление, что у барона оказалась внучка, ни в малой степени на него не похожая - огневолосая, высокая, прекрасная. При отсутствии у барона официальных детей, факт смотрелся пикантным, сомнительным, требующим обсуждения и дополнительных уточнений. Но не в тот момент, когда признательные показания уже на бумаге, а покинуть поместье нет никакой возможности. Всех занимала собственная судьба, жизнь и благосостояние - чего, собственно, Аркадия и добивалась столь эффектным появлением. Ей откровенно осточертело оставлять за собой трупы сомневавшихся.