Коэффициент магии

Наша история, наше прошлое, наша возможность лучше понять себя.

Я раз за разом проводила кисточками разных размеров, чувствуя, как привычное занятие замедляет учащенное дыхание и сердцебиение.

Я снова и снова прокручивала в голове все события, представляя их все более ясно. Голову и спину чуть пекло — побережье в это время "радовало" отличной погодой. Но несмотря на ясное небо, прочищенную голову и солнце над головой, настроение становилось все более мрачным.

Иногда я позволяла себе прикоснуться к камню, оставляя на нем особый отпечаток дара и на несколько секунд погрузиться в прошлое, также мимолетно, как взмах кисточки.

И снова почувствовала пожар.

Снова?

Что было связано с пожарами?

Замерла ненадолго.

Тот кусочек, что я вытащила из собранной ранее коллекции, который мы рассматривали вместе с Максимом. Тогда ведь мы увидели тоже не самые приятные следы — а согласно каталогу, этот камень не подвергался воздействию огня.

Когда же его изъяли из очередного склепа?

В первый день раскопок. На память я не жаловалась. Сама же сложила в мешок и хотела показать Максиму — столь стройную картинку светлого помещения камень мне нарисовал.

Нарисовал…

Но ведь это…

Я замерла — и вместе со мной Арсенский, почувствовав гораздо больше, чем я успела бы сказать.

— Что такое?

— Кто-то стер — или нанес, я пока не понимаю — реальность с найденного камня. Или камней… Черт! Я не совсем понимаю, но получается, что кому-то понадобилось подтереть и изменить мое ощущение пространства. Зачем? И это ведь сработало ненадолго…

— Влада… Прямо здесь? На раскопках?!

— Да, — я растерянно смотрела на мужчину. — Но ведь это означает…Твою ж…

— Что? — спросил он охрипшим голосом.

— Паликатель…

— При чем здесь…

— Та самая точка! Я думала, что все время вижу его, потому что это самое сильное воспоминание моей жизни! Но это также всегда был след — отправная веха, с которой все началось! Точка, которая связана со мной и с…

— Пеньковским, — побледнел мужчина.

— Это невозможно, — виски сдавила боль, — Он ведь не маг! Он ведь спасал меня! Он хороший! И я проверяла его…

— Тш-ш, — прошептал Максим и прижал меня к себе. — Мы со всем разберемся — главное не пороть горячку. Может ты ошибаешься, может…

Но уверенности в его словах не было.

Я понимала.

Я все понимала! Но поверить готова не была…

Звонок сотового вывел меня из состояния шока.

— Влада! — куратор был взволнован, — Мы нашли человека, который мог — потенциально — получить информацию о лунницах и свитке и интересовался ими! Черт, Влада, мне тяжело это говорить, но…

— Я знаю, — сказала помертвевшим голосом. — Пеньковский.

— Мы еще расследуем это, но ты должна понять и…

Я уже не слушала.

Положила трубку.

И быстро вылезла из раскопанной ямы.

А потом побежала в сторону лагеря, где уже собирались на обед.

Там ведь были люди. Мои люди. Мои студенты, мои коллеги. Никита. И среди них прятался тот, кого я считала своим самым лучшим другом…

Я никогда не бежала так быстро.

Я никогда не ненавидела возможность, наконец, понять, что происходит, так сильно.

Под изумленными взглядами мы с Арсенским забежали под большой навес, служивший нам столовой, а потом быстро и четко осмотрели все палатки и места раскопок, не тратя времени на взволнованные вопросы.

Бесполезно.

Владимир Пеньковский исчез.

Глава 7

— Не лезь на рожон.

— Знаю.

— Не ищи его. Мы отправили лучших специалистов.

— Хорошо.

Голос отца сух, но не нужно видеть его, чтобы понять, насколько он взволнован.

Меня же раздирает такая сильная душевная боль, что я только стискиваю зубы, чтобы не застонать.

Не выдать миру эту боль. Не запустить через нее целый круговорот отвращения и заранее проигранной ситуации.

Я делаю все, как полагается. Созваниваюсь еще и с куратором — группа захвата уже выехала из Краснодара.

Объясняюсь со студентами. Те Пеньковского не знали, как моего друга, потому просто удивлены. А вот Никита смотрит внимательно — очень внимательно — и немного жалостливо. Но мне не до того. Мы, фактически, вводим комендантский час — дело клонится к вечеру —, ставим защитный периметр и обязываем всех ходить по четверо, даже в туалет. Я не чувствую, нужна ли чья-то кровь для ритуалов, но рисковать не намерена.

Мы сворачиваем раскопки вместе с несколькими руководителями соседних групп. Им приходится рассказать еще и про "сбежавших из соседней колонии зеках" — одним магом их не напугать, и эта неуместная бравада взбешивает меня настолько, что я чуть ли не с кулаками наступаю на коллег. Выручает Максим. Он долго о чем- то беседует с мужчинами, и те со вздохом соглашаются. Обещают загнать всех в палаточный городок и устроить что-то типа праздника.

Повара быстро начинают готовить пироги, а молодежь — капустник. Они заняты, они вместе — и значит шансы на то, что кто-то уйдет в одиночестве смотреть закат и попадется — минимальны.

Их слишком много, чтобы защитить одной магией или приказом — из Комитета, по сути, здесь только я, Максим и еще один агент. И я просто надеюсь, что метод кнута и пряника сработает безотказно. Что студенты достаточно дисциплинированы и рады возможности легально повеселиться.