Кофе в бумажном стаканчике

Нет, не будет этого! Именно сейчас она докажет ему, насколько он был не прав, затеяв поездку через перевал, и переломит ситуацию в свою пользу. Он очень долго будет извиняться за то, что затащил ее в эти жуткие горы.

Едва сдерживая злую дрожь в голосе, она упрямо проговорила:

– Ты не должен со мной так обращаться, я повода не давала. Твоя обязанность – оберегать меня, а не таскать, куда попало. Возвращайся назад, идиот! Или я немедленно звоню отцу!

Марк безумно расхохотался, у нее внутри все похолодело.

– Не должен, говоришь? Отца вспомнила? Заткнись, тупая бесполезная тварь! – и он изо всех сил, будто кто-то ему дал, наконец, долгожданную волю, хлестко, с наслаждением, ударил жену костяшками пальцев по переносице.

Диана, задохнувшись от боли, взвизгнула и закрылась руками. Марк резко нажал на тормоз, автомобиль занесло и развернуло поперек узкой дороги. Не пристегнутую пассажирку кинуло вперед, она ударилась лбом о панель, ослепнув от боли. Появившаяся от удара трещина на дорогой пластиковой панели лишила Марка остатков благоразумия. Безжалостно, будто она одна была виновата во всех его неприятностях, он открыл дверь и вытолкнул тело жены на пыльную обочину, потом резко нажал на газ. Выруливая, Марк задел бампером скалу, снова поддал газу. Из-под протекторов вылетел колючий гравий, камни с силой ударили Диану по лицу и голым ногам, взлетевшее облако желтой пыли забило глаза и ноздри.

Навалилась тишина…

…Она лежала ничком в пыли под палящим полуденным солнцем до тех пор, пока не перестала идти носом кровь. Время для нее потеряло свое никогда не осознаваемое свойство плавно перетекать из «будущего» в «прошлое» и намертво застыло на делении «настоящее». Приятный воздух кондиционированного салона автомобиля остался в небытии – здесь, в этом самом «настоящем», было нестерпимо душно. Мозг отказывался воспринимать действительность. Казалось, еще секунда – и этот кошмар исчезнет, наступит благодатная тьма, где не будет никаких неприятных ощущений.

Но кошмар не исчезал.

Диана пошевелилась, перевернулась на бок и с трудом, опираясь ободранной в кровь ладонью, села. Птицы, замолчавшие при появлении машины, снова подали голоса. В сухой траве на обрывистом склоне затрещали цикады, от этих резких звуков ей стало не по себе – будто кто-то невидимый водил пучком сухих прутьев по стеклу. Ее накрыла паника, через минуту сменившаяся глухим отчаянием. Захотелось смеяться, плакать, выть, кричать – она не должна быть одна на этой дороге, это неправильно! Скоро и эти мысли смешались, вспорхнув, словно рой перепуганных мотыльков.

Горы, горы, горы…

Уставившись неподвижным взглядом на разбитые колени, как нечто спасительно знакомое, Диана, подняла ослабевшие руки и начала расчесывать бурыми от крови и грязи пальцами волосы, будто эти действия могли что-то изменить. Некрасиво набухли забитые пылью ссадины на ногах и руках, переносица налилась тяжестью. Как она позволила это сделать с собой? Почему не бежала от этого страшного человека при первой встрече?

Нахлынувшая злость постепенно вытеснила панику, внутренняя дрожь исчезла, стало легче дышать. Только бы выбраться отсюда, она отомстит!

Диана осторожно поднялась на ноги и огляделась. Машин на этой узкой дороге больше не будет – громоздкий грузовик двигался слишком медленно, он перекрыл путь. Если только не лежит где-нибудь в обрыве искореженной грудой металла вместе с мертвыми водителями. Самое разумное для нее – идти вперед, искать воду и тень.

Она посмотрела на свои ноги. Двигаться в новых, баснословно дорогих босоножках было невозможно из-за высоких каблуков. Присев на корточки, она расстегнула застежки, осторожно ступила босыми пятками в горячую пыль. Ощущение показалось приятным. С обуви, которой еще утром она так гордилась, Диана начала прощание со старой жизнью. В том, что она закончилась, и ей теперь придется учиться существовать заново, без Марка, она не сомневалась.

Размахнувшись, она с силой закинула в пропасть один. Проследила, как он, кувыркаясь, исчез в провале. Потом туда же отправила второй и, ссутулившись, побрела по пыльной дороге босиком.

…В зыбком июньском мареве дрожали и плавились скалистые вершины. Низкорослый лес на отлогом склоне с противоположной стороны ущелья был похож на шерстяное покрывало зеленовато-коричневых оттенков. Над дорогой навис обрыв с розоватыми осыпями глины, из которой местами торчали пучки высохшей травяной поросли. Беззвучно порхали блеклые бабочки, громко трещали неугомонные цикады, перекликались птицы.

Очень хотелось пить, в горле пересохло, слюна во рту после шампанского стала вязкой, раздражая горло. Диана пыталась ее проглотить и не могла. Она вспомнила, как совсем недавно в ее сложенные ладони сыпались ледяные капли и совсем расстроилась. Если бы она знала, что с ней случится такая беда, ни за что не уехала бы от воды. Но сожалеть было поздно, надо идти. Дорога обязательно должна куда-то привести. А там поселок, люди, связь…