Кофе в бумажном стаканчике

Она шла, стараясь не смотреть вокруг – однообразный пейзаж ее нестерпимо раздражал. Мысли были такими же вязкими и тягучими, как слюна во рту, но она не собиралась больше раскисать. Приступ паники, накрывший ее, когда она осталась одна на дороге, прошел и больше не возвращался.

Желание отомстить мужу жгло ее сердце раскаленным угольком, заставляя упрямо шагать вперед, несмотря на невыносимую жару. Умный, хитрый и расчетливый, Марк сумел обольстить ее, нашел слабые места, умело воспользовался ее скрытыми комплексами, сыграл на амбициях. Из-за него ей пришлось бросить работу управляющей автомобильного салона и осесть дома, в четырех стенах. Она вспоминала, как он временами срывался на нее, когда они были одни, с каким презрением говорил о ней, когда напивался с приятелями.

Мысли об интиме были вообще мучительно гадкими, будто вступив с ним в связь, она навсегда выпачкалась в чем-то до предела грязном, омертвелом, от чего теперь не отмыться никогда.

Ничего, она спасется. У нее хватит запаса прочности, несмотря на внешнюю изнеженность. Когда это произойдет, она сделает все возможное, чтобы Марк пожалел о том, что жив.

Диана не знала, сколько прошло времени – часики с алмазными вставками где-то потерялись. Она всегда ненавидела походы, дикую природу предпочитала наблюдать исключительно из окна автомобиля. И сейчас, в горах под палящим солнцем, она чувствовала себя такой же беззащитной, как домашняя канарейка, выпущенная глупыми детьми из клетки на свободу на окраине дикого сада.

Ее колени дрожали, ступни то и дело подворачивались. Невыносимо разболелась голова, переносица опухла, раны и царапины стали ныть так, будто их присыпали солью. Как ни пыталась она выглядеть в собственных глазах сильной, страх снова цепко схватил ее уродливыми лапами.

За поворотом, до которого она добралась из последних сил, показался раскидистый куст шиповника, густо усыпанный зелеными плодами. Было удивительно, как удалось ему выжить в этом засушливом месте. Под кустом чудом сохранилась жесткая трава, на которой Диана с наслаждением растянула предельно уставшее тело, не обращая внимания на колючки, и сразу провалилась в дремоту. Даже в полузабытьи она чувствовала изнуряющую боль в мышцах и позвоночнике.

Мучительно саднила изодранная, грязная кожа. Также мучителен был непрекращающийся звон цикад. Он давил ее, заполнял мозг, уничтожал последние связные мысли, мешал дышать, убивал желание сна. Ей не удавалось сопротивляться надоедливому звуку, он становился все оглушительнее, сводил с ума. Ничего больше не было, кроме этого «црр, црр-р, црр», – ни рук, ни ног, ни тела, ни окаменевшей от боли переносицы.

Когда она уже отчаялась и готова была разрыдаться, звон цикад в какой-то неуловимый сознанием момент превратился в ласковый шорох морского прибоя. Она поняла, что спит и видит сон. Ощущение прохлады стало явным, ее истерзанная солнцем и ранами кожа ощутила спасительное касание волны. Море шумело беспрерывно, и все же сквозь дремоту пробилась здравая мысль о том, что это не волны, а цикады. Но тело не собиралось отпускать понравившуюся иллюзию, оно наслаждалось обманом до тех пор, пока не появился новый звук, который в один момент разбил наваждение, словно брошенный в зеркальную гладь озера камень. Это был скрип тормозов грузовика.

Она подумала, что ей мерещится, и окончательно проснулась. Навалилась нестерпимая духота. Диана с трудом разлепила воспаленные веки, поднялась, чудом устояла на ногах. Скрип тормозов послышался ближе и резче. Ей важно было понять, кто приближается к ней по этой жуткой дороге. Сама мысль о том, что по серпантину может так долго двигаться тот самый огромный неповоротливый грузовик, дышащий на ладан, казалась невероятной. Неужели они до сих пор везут никому не нужный песок? А, может, ей мерещится? Может, она сошла с ума?

Выйдя на солнцепек, Диана остановилась и стала ждать.

Шум двигателя становился все громче, и скоро из-за скалистого выступа с ревом выполз знакомый грузовик. Теперь уже светловолосый, сменив напарника, невозмутимо держался за руль и флегматично жевал жвачку, а смуглолицый, с обнаженным торсом и повязанной на голове черной майкой, сидел рядом, выставив в отрытое окно мощный коричневый локоть. Оба были в темных очках. Казалось, их совершенно не беспокоило происходящее, и под широкими колесами машины была не узкая одноколейка, а наезженный сельский тракт. И все же грузовик двигался крайне медленно – слишком сложной была для него эта горная дорога.

Босая, грязная, избитая, Диана не знала, чего от них ждать, но понимала, что выбора не было – она не способна двигаться самостоятельно дальше.

Тяжелый грузовик резко затормозил и остановился, заскрипев на все ущелье разогретыми колодками. Где-то в горах отдалось слабое эхо. По-прежнему рокотал двигатель, шум мотора ее оглушал. Если бы широкий бампер ударил Диану, она бы ничего не почувствовала – такое безразличие поглотило ее! Хорошо бы упасть в обморок и перестать чувствовать боль, но, к несчастью, она не страдала приступами слабости.