Кофейные истории

И сон… В моём сне кровь покрывала всю арену, а на первые ряды долетели лишь брызги. Неужели ещё не конец?

– Позаботиться о бедняжке мог бы и я, если уж вас беспокоит её судьба, – отозвался Клэр с изрядной долей сарказма; в мои добрые намерения он явно не очень-то верил, подозревая, полагаю, обычное женское любопытство.

Что ж, его можно понять.

– И оставите мальчиков на меня?

Кеннет и Чарльз были хорошими детьми и, разумеется, ничего не сказали, только всхлипывать стали громче, а в Лиама вцепились совершенно отчаянно. Клэр проследил за моим взглядом и раздражённо передёрнул плечами:

– Делайте, как знаете, леди Виржиния. Но смотрите не пожалейте потом.

Он говорил неприязненно, однако от сердца отлегло.

– Мисс Рич, вам не станет дурно при виде крови? – осторожно осведомился доктор Брэдфорд, когда мы уже покидали балкон. Она так яростно тряхнула головой, словно от возмущения снова говорить разучилась. – Что ж, тогда не будем медлить.

Мне польстило, что он обеспокоился только состоянием Мэдди, а в моей стойкости не усомнился. Но в то же время появилась тревожная мысль: не обманывалась ли я, считая, что могу помочь кому-то?

На лестнице мы встретили человека, одетого в красно-белую униформу – работника амфитеатра. Я со всею твёрдостью, словно имела полное на то право, приказала ему идти за нами, и он подчинился, то ли от растерянности, то ли из привычки выполнять чужие распоряжения. Позднее, среди толпящихся у входа зевак мне попался мужчина в парадной форме младшего офицера, который искал кого-то глазами – скорее всего, свою спутницу, судя по виноватому и беспокойному взгляду. Воззвав к чести мундира, я быстро убедила пойти в зал и офицера, а ещё один немолодой, но крепкий господин, судя по одежде и манерам – преуспевающий делец не в первом поколении, сам изъявил желание присоединиться к нам.

Помощь оказалась нелишней.

– Вы искали доктора? – с ходу произнёс Брэдфорд, опустив вежливое и бессмысленное в нашем положении «добрый вечер».

Циркачка – вблизи её синее платье, расшитое гранёным разноцветным стеклом, выглядело непристойно коротким – указала ружьём на медведя:

– А то, дел-то она натворила… Так вы доктор?

– В некотором роде, – кивком подтвердил лучший патологоанатом Управления спокойствия. – Хотя большей части моих пациентов лечение уже не требуется. Так, сперва решётка… Господа, вы поможете её убрать, чтоб освободить пострадавших?

– Почту за честь, сэр, – пробасил немолодой торговец, делая шаг вперёд, а следом двинулись и офицер с цирковым работником.

Доктор Мёртвых скинул пиджак – прямо в руки циркачке – и решительно направился к упавшему куску ограды, вблизи выглядевшему не только большим, но и прочным. Толстые металлические прутья, надёжные с виду замки, которыми решётка крепилась к другим частям – такое в одиночку поднять нелегко. Положение осложняло то, что туша убитого животного лежала там же. 

Пожалуй, силы четверых мужчин может и не хватить, чтоб сдвинуть её.

– Счастье, что решётка на сиденьях держится, а то бы им несдобровать, – пробормотала циркачка с лёгким марсовийским акцентом. А потом, словно услышав что-то, обернулась резко к кулисам: – Да сколько можно ждать! Наконец-то! Салих, Арчи – а ну-ка, подсобите джентльменам.

К нам бежали двое, седой альрав и, кажется, аксонец, ещё совсем мальчишка, но долговязый и широкоплечий. Пока они примерялись к решётке, мы с Мадлен пробрались через ряды, чтобы помочь леди в розовом платье. Похоже, при падении она ударилась головой и сейчас была совсем плоха – не понимала, где находится, и плакала всё время. У меня сердце сжималось.

«Какая катастрофа, какая катастрофа», – вертелось в голове постоянно; было нечто ужасное, чудовищное в том, что произошло.

Мэдди предложила пострадавшей своё плечо для опоры, я же осторожно взяла девицу под руку. Мы передвигались медленно, крошечными шажочками. Мужчины успели оттащить решётку с тушей животного в сторону; доктор Брэдфорд, склонился над Хэмпшайром, закатывая рукава:

– Боюсь, здесь новости дурные… – и вдруг осёкся, делая рукой знак замолчать.

Замерли Салих и Арчи, которых больше, чем пострадавшие, вероятно, интересовала судьба медведя. Сбилась с шага и Мадлен, и нам пришлось остановиться. И в наступившей тишине отчётливо прозвучал хриплый, булькающий голос герцога:

– Проклятие… возмездие… Он дотянулся, клянусь, я видел его, кха-кха, – и Хэмпшайр закашлялся натужно, слабея, кажется, с каждым звуком. – Конец Аксонии, будь проклято оно всё…